Убийца с маникюром

– Нет, мы установим за ней наблюдение, – покачал головой подполковник. – А ты, Артем, нам поможешь. Подъедешь к ее мужу, то, се, пятое, десятое. С Родичевой же даже не заговаривай. Не надо с ней слово за слово. Но покажись, пусть это ее насторожит. Пугать ее не надо, а легкая тревога не помешает. Засуетится она, «косяки» пойдут, ну, ты меня понимаешь.

– Понимаю.

– И давай договоримся, майор, – тяжело посмотрел на Козырева Штохин. – Чтобы без самодеятельности. Я понимаю, ты не прочь лавры с этого дела сорвать. Сам все раскроешь, сам в шоколаде, а мы потом обтекай. Нет, так не пойдет. Что-то не так сделаешь, сломаешь малину и нам, и себе. А если мы Родичеву расколем, то, я тебе обещаю, поделимся шоколадом с тобой. Ты меня понимаешь?

– Да не нужен мне орден, – усмехнулся Артем, – я согласен на медаль.

А ведь была у него мыслишка опередить Штохина. Нет, не подленькая мыслишка, но где-то рядом.

– Будет тебе медаль. Только без самодеятельности, хорошо?

– Договорились.

– Тогда никаких пока движений, жди сигнала.

Штохин ушел, и Артем выразительно посмотрел на своего начальника, но тот лишь развел руками. Дескать, договор дороже личной славы, поэтому придется действовать по чужому плану. С надеждой на вкусный кусок от общей победы…

Глава 12

Соленые слова, кислые пилюли… Как же Артем хотел отчитать Агнию за ее беспутство. Хотел, но уже потерял на это надежду. И вдруг сюрприз.

Агния сидела на скамейке перед подъездом его дома. Сидела, как напроказившая школьница в ожидании строгих родителей – ноги сведены вместе, руки сложены на коленках. Шелковая туника на ней с глубоким декольте, черные летние легинсы, босоножки на высоком каблуке. Даже для лета она выглядела нескромно и уж никак не похожа была на школьницу. На Глеба она смотрела коровьими глазами, телячья покорность в них, но ясно же, что все это притворство.

– Ну, здравствуй, блудная душа! – Ему пришлось сделать усилие, чтобы голос прозвучал небрежно.

– Привет! – с лисьей застенчивостью улыбнулась она.

– От кого? От Олега Дмитриевича?

– Не было никакого Олега Дмитриевича, – поднимаясь со скамейки, сказала Агния. – Я же тебя просто дразнила. А ты разве не понял?

– И ты не кошка, которая гуляет сама по себе?

– Кошка. Только я не с котами гуляю.

– А с кем? С кошками?

– Ну, все тебе расскажи! – манерно махнула она рукой.

– Я мент, если ты не знаешь…

– Ой, забыла! Ну, хорошо, я тебе все расскажу! Но не здесь! Ну, чего мы стоим? Пошли к тебе!

– А если у меня женщина?

– Врешь ты все. После меня у тебя не могло быть никаких женщин. – Агния с наигранной растерянностью похлопала глазами, затем, капризно надув губки, обхватила его руку, грудью прижалась к ней. – Ну, милый! Ну, не злись! Пошли, я у тебя прощения попрошу! Так попрошу, что ты все-все мне простишь…

– Ну, тогда пошли. Буду тебя немного убивать…

– Можешь сварить меня в молоке молодых кобылиц.

– Обычная вода пойдет? – засмеялся он.

– Ну, если это не кипяток…

Агния отказалась от горячей ванны, и Артем ее понимал. В летнюю жару прохладный душ лучше всего.

Он зашел в ванную после нее, но в одиночестве долго не оставался. Агния зашла к нему без ничего, забралась в ванну, взяла мочалку, гель для душа, стала намыливать его. Надо ли говорить, на какие высоты воспарило его настроение…

Начал Артем в ванной, а закончил в постели. За окном давно уже стемнело, когда, пошатываясь от изнеможения, Агния пошла на кухню за сигаретами. Он последовал за ней. Там ведь не только курево, но и кофе. А еще бутербродов неплохо бы настрогать.

– Как там твоя жена поживает? – спросила она.

– Моя жена?

– Ну, ты же у нас на работе женат.

– А, ну да, есть такое.

– Вот я и спрашиваю, как жена поживает.

– А что с ней случится? Она же бессмертная, – засмеялся Козырев.

– А как там Золушка?

– Какая Золушка?

– Ну, которая замуж за принца должна была выйти, а злая мачеха ей весь кайф обломала. Золушка потом эту мачеху застрелила… Ну, ты же мне рассказывал.

– Рассказывал, – вспомнил Артем. – Только там не только Золушка была. И не только принц со злой мачехой. Там полный набор сказочных персонажей. Вплоть до доброй феи. Ну та фея, которая ее крестная…

– Это интересно.

– Золушка стреляла в злую мачеху, а добрая фея – в принца.

– Зачем?

– А чтобы Золушку из башни вытащить. Ее из-за мачехи в башню заточили, а добрая фея ее оттуда вытащила. Не могла же Золушка стрелять и в мачеху, и в принца…

– А кто в принца стрелял?

– Добрая фея. Которая для Золушки только и добрая, – вслух рассуждал Артем. – А для всех остальных злая… И сама Золушка – дочь людоеда…

– Дочь людоеда?

– Ну, это образно… Золушка завалила мачеху, принц поправился, и она все-таки вышла за него замуж. Только ей этого мало. Время от времени она выходит из замка, нападает на людей и пожирает их…

– Ты это сам сейчас придумал? – сдавленно и как-то не очень весело засмеялась Агния.

– Ну, не пожирает, но «мочит» за милую душу…

– Что значит «мочит»? – Агния положила ему голову на плечо.

– А то и значит… Я так думаю, здесь без доброй, мать ее, феи не обошлось. Заказы от феи идут, а Золушка их исполняет…

– Какие заказы?