Убийца с нежными глазами

Джон сразу махнул рукой на мои колкости. Похоже, он понял, что к нему это не имеет никакого отношения. Он и сам был порою резковат, так что немного грубости и хамства с моей стороны на него не действовали угнетающе. Кстати, я действительно была в полной уверенности, что навсегда распростилась со своим прошлым, пока не столкнулась с ним лицом к лицу.

Я позвонила Олив Коулер и договорилась встретиться с ней немного позже. Затем я села на стол и напечатала свои записи. В полдень я решила кое-что сделать по хозяйству. Дэниел сидел в машине, припаркованной совсем рядом с моей. Он развалился на сиденье рядом с водительским, задрав ноги, обутые в сапоги, на приборную панель и надвинув ковбойскую шляпу себе на глаза. Машина его была старым десятилетним «Пинто» темно-голубого цвета, вся проржавевшая и в выбоинах. Мохнатые чехлы на сидениях напоминали свалявшуюся собачью шкуру.

Должно быть, Дэниел, услышал как скрипнула калитка и понял, что я вышла. Он повернулся и лениво сдвинул шляпу назад. Иногда он напускает на себя этакий лениво-добродушный вид.

— Тебе полегчало, детка?

Я открыла машину, забралась внутрь, завела мотор и уехала. В этот день я постаралась больше не заезжать домой. Не помню и половины того, чем я занималась. В основном, убивала время и возмущалась тому, что у меня не только отняли офис, но и выжили меня из моей собственной квартиры.

В пять часов при помощи карты города я нашла дом Коулеров на улочке, заросшей деревьями, в Монтевелло. Дом был спрятан за десятифутовым забором, дорога перегорожена стальными воротами с электронной начинкой. Я припарковалась на улице и проникла внутрь через деревянную калитку, окруженную густым кустарником. Дом был двухэтажный, в стиле тюдор, с высокой кровлей и фронтоном, наполовину обитым деревом. Двор был большой, засаженный тенистыми платанами и эвкалиптами, гладкими и серыми, словно залитыми бетоном. Темно-зеленый плющ, казалось, рос везде. Садовник, выпускник школы озеленителей имени Диснея, был невдалеке, подстригая кусты в форме сказочных зверюшек.

На коврике перед дверью валялась газета. Я подняла ее и позвонила. Я ожидала, что дверь мне откроет горничная, но Олив сама появилась на пороге, в сером сатиновом платье и сабо на невысоком каблуке. Я много таких видела в фильмах с Джоан Кроуфорд, и мне всегда казалось, что носить их не такая уж простая штука. Временами я представляла себя прыгающем по своей квартирке в таких вот тапочках без задника. Мундштук. Горячая завивка. Я могла бы даже выщипать брови тоненькой ниточкой.

— Здравствуй, Кинзи. Заходи. Терри сейчас придет. Я совсем забыла, сегодня мы приглашены на коктейль в шесть часов. — Она отошла от двери, и я последовала за ней внутрь.

— Мы можем поговорить в любое другое время, — сказала я и протянула ей газету.

— Спасибо. Нет-нет. Ничего страшного. Все равно это продлится не один час, и живут эти люди совсем недалеко от нас. Мне только нужно одеваться, но мы может при этом побеседовать. — Она посмотрела на газету и бросила ее на журнальный столик, рядом с пачкой писем.

Постукивая сабо, она проследовала через темный холл с облицованными каменной плиткой стенами в свою туалетную комнату, Олив была стройной блондинкой. У нее были густые, ровно подрезанные волосы до плеч. Я подумала, что, наверное, только Эш из всех трех сестер удалось сохранить естественный цвет волос. Глаза у Олив были ярко-голубого цвета, ресницы — черные, кожа — золотистого оттенка, ей было что-то около тридцати трех. Она была не такая нервная, как Эбони, но и теплоты Эш в ней не было тоже. Она разговаривала со мной на ходу через плечо.

— Уже десять лет тебя не видела. Чем ты занималась все это время?

— Основала свое собственное агентство, — сказала я.

— Ты замужем? Дети есть?

— Нет, по обеим статьям. У тебя есть дети?

Она рассмеялась.

— Боже упаси.

Спальня, в которую мы вошли, была не очень просторной. Высокий потолок, большой камин. Большая французская дверь открывалась прямо во внутренний дворик с небольшим навесом. Там виднелся круглый небольшой бассейн с подогреваемой водой, окруженный папоротниками. На стуле, свернувшись в комочек, спрятав мордочку за огромным пушистым хвостом, возлежала персидская кошка.

Пол в спальне был тикового дерева и местами прикрыт ковриками, белыми и пушистыми, похоже, из шкуры яков. Вся стена за кроватью была зеркальной, и мне мгновенно представилось, какие штуки вытворяет здесь Терри Коулер со своей женой. Интересно, а куда смотрит Олив, пока он разглядывает себя в зеркале. Я взглянула на потолок, думая, что, может быть, там наклеены комиксы, вроде как у моего гинеколога в смотровом кабинете: «Улыбайтесь, и ваше лицо будет чем-то занято!» — это, кстати, совсем не смешно.