Убийца с нежными глазами

— Может быть, — сказала я. — Это значит, что кто-то достаточно хорошо его знал, чтобы быть уверенным, что он согласится принять взятку. Энди всегда был засранцем, но я никогда не подумала бы, что он способен совершить нечестный поступок.

Мы добрались до стеклянной двери «Калифорния Фиделити».

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, открывая дверь. Она включила верхний свет и бросила свою сумку на стул.

— Я и сама, честно говоря, не знаю. Может быть, было что-нибудь еще? У него самое подходящее положение для того, чтобы манипулировать требованиями страховки, но это все-таки такой большой риск. И почему такая паника? Что было не так?

— Возможно, он не ожидал, что Олив будет убита. Это что-то объясняет, — сказала она.

Мы вошли в кабинет Энди. Дарси с интересом наблюдала за тем, как я занимаюсь подробным обыском. Похоже было, что его папки с делами никто не трогал, но все его личные вещи исчезли: фотография детей, которая раньше стояла на его столе, его ежедневник в кожаном переплете, книга с адресами и телефонами и даже дипломы и награды, которые он получил несколько лет тому назад. Он оставил портрет Дженис, пять на семь, одна только голова, на котором хорошо просматривались ее пышные светлые волосы, лицо в форме сердечка и острый подбородок. Улыбаясь в объектив, она сохранила злобный вид. Энди закрасил ей черным один зуб и добавил волосики, растущие из носа. Расширив ей ноздри, он добился того, что она стала похожа на свинью. Великовозрастный Энди Мотика выражает свое мнение относительно своей же собственной жены.

Я села на вращающийся стул и оглядела комнату, прикидывая, как же мне его поймать. Куда он отправился и почему он сорвался так внезапно? Может быть, это он приготовил бомбу? Дарси сидела тихо, не желая перебивать мой мыслительный процесс.

— У тебя есть номер телефона Дженис? — спросила я.

— Да, у меня на столе. Хочешь, чтобы я позвонила и узнала, не знает ли она, где он?

— Давай так и сделаем. Придумай повод, если сможешь, и ничего ей не рассказывай. Если она не знает, что он скрывается, не будем ей этого говорить.

— Правильно, — сказала Дарси. Она пошла в секретарскую комнату. Я взяла папку, которую привезла с собой, и извлекла на свет божий ее содержимое. Было ясно, что у Энди серьезные денежные затруднения. Между требованием Дженис об уплате алиментов и счетами с красной и розовой кромкой он находился под сильным давлением, это точно. Я перечитала различные версии любовного послания к его возлюбленной. Должно быть, это все было как раз на Рождество. Может быть, он с ней и убежал.

Настольный календарь Энди на столе, два листочка с датами рядом, соединенные при помощи пружинок, так что они не морщились. Он забрал ежедневник, но эту штуку оставил. Видимо, он отмечал свои встречи и там, и там, чтобы его секретарша была в курсе его перемещений. Я пролистала всю неделю, день за днем, в пятницу двадцать четвертого декабря он обвел девять часов вечера и выписал заглавную букву «Л». Была ли это его возлюбленная? Я пролистала последние полгода. Буква «Л» возникала с неравными интервалами, и ребус не поддавался разрешению.

Я отправилась в секретарскую, захватив с собой календарь и свою папку.

Дарси разговаривала по телефону, насколько я поняла, с Дженис.

— Ага. Нет, я ничего об этом не знаю. Я это знаю недостаточно хорошо. Нет. А что говорит вам ваш адвокат? Думаю, что так, но не знаю, какая вам от этого польза. Вы знаете, Дженис, мне уже пора бежать. Тут ждут телефон. Ага. Я была бы вам очень благодарна и я тоже вам немедленно сообщу, если что узнаю. Я уверена, что он просто уехал на уик-энд и забыл об этом предупредить. Большое спасибо. Вам также. До свидания.

Дарси положила трубку и глубоко вздохнула.

— О Господи, эта женщина любит поговорить. Мне повезло. Я вовремя позвонила и получила кучу информации. Она волнуется. Он должен был вчера вечером заехать за детьми, но так у них и не появился. Она как раз собиралась ехать и отменять то, что у нее было намечено. Ни звонков, ни извинений, ничего. Она убеждена, что он смылся из города, и хочет звонить в полицию.

— Никакого смысла, если он отсутствовал меньше семидесяти двух часов, — сказала я. — Наверное, он где-нибудь с этой штучкой, по которой он так сходит с ума. — Я показала Дарси письма, которые я вынула из корзины.

Это было замечательно наблюдать, как выражение ее лица изменяется от изумления до отвращения.

— О Господи, ты дала бы ему пососать… э-э-э?…

— Сначала я приправила бы это мышьяком. — Дарси наморщила лоб.

— А сиськи у нее, видать, большие. Никак не может найти, с чем бы их сравнить.

Я заглянула через ее плечо.

— «Футбольные мячи», но он зачеркнул это. Видимо, недостаточно романтично. — Дарси засунула бумаги обратно в папку. — Возбуждает. Извини, шутка. Что теперь?

— Я не знаю. Он взял с собой записную книжку с адресами, но у меня есть вот что. — Я пролистнула календарь и продемонстрировала ей заглавные буквы, разбросанные по месяцам. Я увидела, как мыслительные жернова в голове у Дарси начали крутиться.