Убийца с нежными глазами

Я не находила основания, почему мне не стоит ей отвечать, но, с другой стороны, слишком уж я привыкла к внутренней цензуре. Мне нравится что-нибудь скрывать, не договаривать. Скажем, ты поделился информацией с каким-то одним человеком, он рассказал еще кому-то, что может повредить интересам дела. Так что я предпочитаю тысячу раз подумать, прежде чем открыть рот.

— Он попросил меня найти мальчишку по имени Тони Гаэн, — сказала я часть правды.

Два разноцветных глаза мгновенно уставилась на меня. Я поймала себя на мысли, что пытаюсь решить, какой из двух мне нравится больше. Зеленый цвет встречался реже, однако голубой удивлял своей холодной глубиной. Глаза разного цвета у одного человека представляли явную сообразность, все равно как если бы красный и зеленый сигналы светофора горели бы одновременно.

— Вы его знаете?

— Его родители и младшая сестра и еще двое погибли в той самой катастрофе, о которой я вам рассказывала. Но что отцу от него было нужно еще?

— Он сказал, что Тони здорово помог ему, когда он скрывался от полиции. Ваш отец хотел отблагодарить парня.

На лице Барбары было написано неподдельное изумление:

— Но это же полнейший бред!

— Полностью с вами согласна.

Она наверняка собиралась задать еще вопрос, но в следующее мгновение зажегся экран. Сначала ничего не было видно — экран слабо мерцал, но через несколько секунд молочная пелена исчезла и мы крупным планом увидели Джона Даггетта. Он лежал на хирургическом столе, до самой шеи аккуратно закрытый простыней. Смерть придала его лицу быссмысленно-детское выражение, будто изначально лицо человека — чистая страница, на которой опытом и переживаниями в течение жизни делаются записи, исчезающие, словно стертые ластиком, когда душа расстается с телом. Теперь ему можно было дать скорее 20 лет, нежели 55 — так помолодело его лицо. Он был не причесан — вихры торчали во все стороны, виски, скулы, подбородок заросли темной щетиной.

Барбара, словно окаменев, неотрывно смотрела на него. Губы ее приоткрылись, лицо покраснело. В глазах стояли слезы — они никак не могли пролиться и все скапливались и скапливались на нижних веках. Поняв, что слишком уж бесцеремонно разглядываю ее, я отвела глаза, оставив ее наедине с собственным горем.

Из динамиков послышался голос санитара:

— Когда закончите — скажите.

Вздрогнув, Барбара резко отвернулась.

— Все, достаточно, спасибо, — сказала я. Экран погас.

Секунду спустя послышался негромкий стук в дверь и появился Холл. В руках он держал запечатанный конверт из плотной бумаги и папку.

— Нам бы хотелось знать, что вы собираетесь предпринять, — сказал он. Холл говорил с подчеркнуто напускным безразличием — с такими интонациями обычно говорят те, кто по роду деятельности имеют дело с родственниками умерших. Бесстрастный тон звучит успокаивающе и позволяет обходиться без излишней назойливости и эмоций. Впрочем, Холлу можно было не беспокоиться.

Барбара Даггетт была деловой женщиной, поэтому отличалась исключительным самообладанием, что часто выбивает мужчин из седла, привыкших к мягкости и уступчивости. После минутной слабости она вновь надела маску холодной безучастности, обратившись к санитарам своим обычным равнодушным тоном:

— Я уже связалась с «Уинингстон-Блейк», — сказала она, имея в виду одну из городских погребальных контор. — Позвоните туда, как только закончите вскрытие, — они возьмут на себя выполнение всех формальностей… Вы хотите чтобы я здесь расписалась?

Холл кивнул, дал ей папку:

— Здесь список его личных вещей.

Барбара размашисто расписалась, словно спортсменка, дающая автограф надоедливому поклоннику.

— Когда станут известны результаты вскрытия?

— Сегодня, часам к пяти-шести, — ответил Холл Инграхен, передавая ей конверт — вероятно, с личными вещами Даггетта.

— Кто устанавливает время?

— Доктор Йи. Он назначил вскрытие на 14.30.

Барбара Даггетт посмотрела на меня.

— Эта женщина — частный детектив, — сказала она. — Я хочу, чтобы ей сообщали любую информацию, имеющую отношение к делу. Мне нужно получить специальное разрешение или можно обойтись без этого?

— Я не знаю. Вероятно, существуют какие-то правила, но ни с чем подобным до сих пор не сталкивался. Если вам будет угодно, я узнаю и сообщу вам.

Мисс Даггетт вложила в папку свою визитку, протянула санитару:

— Так и сделайте.

Впервые их взгляды пересеклись, и я увидала, что он тоже обратил внимание на то, что ее правый и левый глаз имели радужную оболочку разного цвета.

Она стремительно вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, а он еще несколько мгновений смотрел ей вслед.

— Разрешите представиться, мистер Инграхен. Я Кинзи Миллхоун.

Он улыбнулся:

— Да-да, я слышал о вас от Келли Бордена. Рад с вами познакомиться.

Келли Борден также работал санитаром в морге. Я познакомилась с ним в августе, когда занималась расследованием одного убийства.

— Взаимно. Вы мне не расскажите подробности?

— Пожалуйста, но я знаю совсем немного. Его доставили около семи утра. Я только что пришел на работу.

— Как вы думаете, когда он умер?