Убийца с пилой

— Точно не знаю. Мне велели встретить вас здесь и сообщить, что констебль Иствуд находится на пути к Гринвичскому пирсу вместе с патрульными и криминалистами, — ответил Рамоутер, убирая руку и следуя за Хенли.

Они ненадолго остановились перед домом номер пятнадцать по Нельсон-мьюз. Двое сотрудников отдела криминалистики в синих защитных комбинезонах уже сидели там на корточках, собирая улики. Третий что-то фотографировал на подъездной дороге.

— Ты понимаешь, куда мы идем? — спросила Хенли, когда Рамоутер уже положил руку на створку ворот.

— Да, нам нужно допросить мистера Матея. Правильно?

— Правильно. А после того, как мы с ним закончим, попроси бахилы у кого-нибудь из криминалистов, чтобы по лестнице спускаться уже в них.

От дома номер пятнадцать по Нельсон-мьюз до лестницы Уотергейт-степ было совсем недалеко. Дорога там сужалась, превращаясь в мощеную узкую тропинку. Они шли пешком вдоль муниципального парка. На его краю стояла молодая китаянка с женщиной постарше и разговаривала с полицейским.

— Это Хизер Росицки, — сообщил Рамоутер. — Она нашла…

— Я знаю, что она нашла.

Когда они пошли по переулку, запах реки стал сильнее — затхлая вода из канализации, смешанная с машинным маслом. Хенли слышала, как вода накатывает на покрытый галькой берег. Большая открытая терраса окаймляла стоявший здесь комплекс «Бортвик-Воф», в котором апартаменты с видом на реку соседствовали с торговыми площадями. Он был переоборудован из мясоперерабатывающего завода с огромными холодильными установками и хранилищами.

Энтони Томас, начальник отдела криминалистики, вышел на террасу, натягивая латексные перчатки пурпурного цвета. Хенли ему полностью доверяла: он не пустит никого лишнего на место преступления. Он очень щепетильно относился к работе, отличался требовательностью, но, самое главное, был предан делу.

Хенли не работала с Энтони на местах преступлений целых два года. Из скрытых уголков сознания всплыло воспоминание, туманный образ: Энтони заводит ее в какое-то помещение, где на полу расстелена большая клеенка, и ставит на нее. В помещении работает кондиционер, очень холодно, и руки Хенли покрываются мурашками. Она почти не слышала слов, которые говорил Энтони, пока собирал материал у нее из-под ногтей и расчесывал волосы, ожидая, что какие-то улики упадут прямо ей под ноги. Она чувствовала себя голой и абсолютно незащищенной, пока врач осматривал ее и фиксировал порезы и синяки в карточке. Осознание того, что она сама стала мишенью преступника, жгло ее сильнее, чем рана от удара ножом в живот. Ее учили быть детективом, а не жертвой.

— Не ожидал, что ты, так сказать, выйдешь в свет, — признался Энтони. — Значит, собираешься сама взглянуть?

— Похоже на то, — кивнула Хенли. Она была рада, что Энтони спокойно воспринял ее появление на месте преступления впервые за два года.

— Отлично, будем работать как в старые добрые времена. — Энтони достал несколько пар голубых бахил из коробки, стоявшей у его ног, и вручил их Хенли. — А кто это с тобой?

Хенли представила мужчин друг другу.

— А, новенький. У меня тоже пополнение. — Энтони кивнул на молодого человека, который неподвижно стоял у него за спиной с фотоаппаратом. Он уже облачился в синий комбинезон и застегнул молнию. Его глаза судорожно перескакивал с Хенли на Энтони. — Забавно, правда? — Энтони тяжело вздохнул. — Увидимся на месте.

— Пошли, — бросила Хенли Рамоутеру. — Посмотрим, с чем нам предстоит иметь дело.

Хенли смотрела на покрытый татуировками торс, который торчал из грязных и мутных вод Темзы как минимум на полтора метра. Голову отрезали, оставив небольшую часть шеи, ноги отсекли в районе бедра. Капли воды блестели на белой коже. Эту часть человеческого тела специально поставили между покрытыми мхом ступеньками и гниющими, частично сломанными досками, которые когда-то составляли часть причала. Наверняка Хенли могла сказать только, что это был белый мужчина, который, судя по татуировкам, увлекался японскими комиксами «Манга», ноги ему отрезали в районе бедренной кости, а руки — по бицепсам. Отделяли их грубо, неаккуратно, ни о какой хирургической точности, как в случае с отпиленными частями тела, которые Хенли видела несколько лет назад, говорить не приходилось. Ее просто парализовало на месте, когда она впервые увидела отрезанные руки, ноги, голову и торс, брошенные под железнодорожным мостом в Льюишеме[1]. С тех пор она стала жестче и научилась держать себя в руках.