Убийца с того света

Хруст закурил и, выпустив над собой несколько дымных колец, все той же шаркающей походкой покинул место недавней битвы.

Когда Хруст вернул часы их законному владельцу, тот был готов визжать от восторга. Но паренек еще больше возликовал, когда его новый заступник снял со своих пальцев окровавленный кастет и торжественно вручил его Вальке:

– Пользуйся! И часы свои больше не теряй!

Часть 1 Левша

Глава первая

Телефонная трель резанула по ушам, и Зверев едва не свалился с кровати. Он протянул руку, снял трубку и недовольно процедил:

– Ну?

– Пал Василич, дорогой!!! Слава богу, дозвонился! Ты уж прости, но тут такое дело… – голос дежурного в трубке подрагивал, Звереву показалось, что звонивший вот-вот расплачется. – Пал Василич, у нас двойное. Корнев орет как ненормальный, требует тебя! Я ему, мол, у тебя отгул, а он и слушать не хочет!!! Собирайся, я за тобой машину послал.

Зверев откинул одеяло и мотнул головой, стараясь прогнать остатки дремы.

– Ничего не меняется! Ладно, еду! – Зверев повесил трубку.

Первым делом он направился в ванную. Приняв холодный душ, Зверев сварил себе кофе. После того со двора раздались тревожные сигналы, Зверев с недовольным видом выглянул в окно. Во дворе стояла старая «управленческая» «Эмка». За рулем «дежурки» почему-то сидел Гриша Панюшкин, а вовсе не Игорек Сафронов, за которым была закреплена старая легковушка. Высунувшись в окно, Гриша непрерывно жал на клаксон.

– Уймись ты, чертяка, я не глухой!!! – рявкнул Зверев, Гриша с завидным упрямством продолжал гудеть. Зверев погрозил седовласому усачу кулаком, тот что-то пробасил в ответ и, скривив лицо, со злостью сплюнул.

«А Гриша сегодня не в духе…» – философски отметил Зверев и отошел от окна. Он не спеша выпил чашку кофе, потом, выкурив сигарету, не спеша оделся и вышел за дверь.

На лестничной площадке Зверев столкнулся с Зинаидой Матюниной. Соседка, пышная женщина бальзаковского возраста, только что вынесла мусор и поднималась по лестнице, что-то тихо напевая.

– Павел Василич… добренького утречка вам, – увидев Зверева, Зинка расплылась в улыбке, но тут же ойкнула и вжалась в стену.

– Ты чего это визжишь, Зинаида? Паука, что ли, увидела или я тебя так напугал? – Зверев прошел мимо женщины и задержался на лестнице.

– Да полно тебе, сосед! Я пауков отродясь не боялась!

– А чего дергаешься, или Степка за старое взялся?

– Да какое там… Степка мой теперь как шелковый! И тебе за то спасибо, Пал Василич! С тех самых пор если и употребляет, то в одиночку и в меру. Всадит стакан беленькой, водой запьет, покурит – и на боковую! Я уж и не ругаю его за это. Он же мужик, чего уж тут поделаешь, коль ему без э́нтого не в мочь!

Степан Матюнин, муж Зинки, фронтовик и инвалид, был, в принципе, неплохим мужиком, но часто напивался и одно время даже поколачивал Зинку. Зинка же в таких случаях тут же бежала к Звереву, и тот усмирял буяна и его дружков. Однажды такая бытовая ссора едва не закончилась для Зверева плачевно, ибо случайный собутыльник Матюнина оказался матерым рецидивистом и открыл в подъезде стрельбу.

– А вскрикнула я от того, что за доброту недобрым отплатили! – продолжала верещать Зинка.

– Кому?

– Тебе!

Зверев нахмурился:

– Это ты о чем?

– Так вот же… – Зинка вскинула руку, потрясая мусорным ведром! – Ты на задания свои собрался, а тебе навстречу я, баба-дура, да с пустым ведром! К несчастью это, примета есть такая!

Зверев рассмеялся.

– Ну ты даешь, соседка! А я уж и впрямь подумал…

Махнув рукой, Зверев двинулся дальше, сбежал по лестнице и вышел из подъезда. Зинка же только вздохнула, покачала головой и наспех перекрестила Зверева в спину.

Пока они ехали, Павел Васильевич сидел на правом переднем сиденье возле раскрытого окна и периодически помахивал журнальчиком, потому что жара стояла невыносимая, а двигались они медленно и их почти ветерком не обдувало. Мимо сновали машины и троллейбусы, пешеходы куда-то спешили и пыхтели от жары. Когда они выехали из центра города, народу и машин стало меньше. Панюшкин помалкивал, и тогда Зверев спросил:

– Ну все, Григорий! Давай уже наконец объясни, чего ты сегодня такой смурной?

Гриша отмахнулся:

– Да ну их всех к лешему!

– Кого это их?

– Да Корнева нашего и этих московских! А еще и Гошу нашего, балбеса…

– Ты про Сафронова? А он-то тут при чем? Ладно, давай по порядку. Меня вон сегодня из дома выдернули, хотя у меня и отгул, и я при этом, как видишь, сижу бодрячком, а ты тоску навел. На вот журнальчик тебе оставлю. Выдастся минутка, почитаешь!

Гриша на ходу достал из кармана очки и нацепил их на нос:

– Что за журнал?

– «Роман-газета» – последний номер!

Гриша в знак одобрения кивнул и бросил журнал на заднее сиденье.

– Ладно, оставляй! Почитаем!