Убийца сейчас онлайн

Они вообще как-то незаметно достигла с Ириной полного взаимопонимания. Сидят такие рядышком, курят, дружно смотрят вдаль. Советы полезные друг другу раздают. Ну просто картина маслом.

Одна я, неприкаянная, сижу на краешке скамейки, вслушиваюсь в чужие разговоры. И никому до меня нет дела. Ирина показания дает – на меня ноль внимания, как будто это не со мной она не виделась больше года. Димыч, вообще, похоже, про меня забыл. У него работа со свидетелем идет полным ходом – вежливый такой сразу стал и внимательный. А кто ему этого свидетеля подсунул? Об этом он не помнит, неблагодарный. Все они, мужики, такие! Ты для них в лепешку готова разбиться, а они даже «спасибо» сказать забывают. Не говоря уже о том, чтобы быть благодарными по гроб жизни.

Настроение у меня вдруг резко испортилось. И даже солнце зашло за тучку. Вот только дождя мне сегодня не хватало! И так жизнь не удалась, муж молоденькую профурсетку завел прямо у меня под носом, подруга пропала, Димыч-сволочь с другими женщинами любезничает а меня ругает из-за всякого пустяка, так еще и под дождем промокну. Зонтик-то я сегодня не взяла. Что же я такая растяпа? Зонт не взяла, зато ресницы накрасила. И теперь, даже если дождя не будет, тушь все равно потечет, потому что, чувствую, дело идет к слезам. А все Димыч – гад! Как на полу храпеть – так у меня, а как мило улыбаться и вежливо разговаривать – так с кем-нибудь посторонним.

Чего это я? И не нужен мне этот Димыч. Сама ведь решила с ним разругаться. Пусть только выяснит, кому номер лже-Коненко принадлежит.

– Ира, – нарушила я затянувшееся молчание, – а за что тебя Барсуков уволил?

– А он не потрудился объяснить. Сказал, что я ему осточертела, и он меня все равно уволит, даже если я «по собственному» не напишу. Тем более, заступаться за меня теперь некому.

– Так и сказал? – уточнил Димыч. – Это в пятницу? На второй день после убийства?

– Ну да. Он быстро сориентировался, – Ирина грустно улыбнулась. – Или заранее все спланировал. Ему от меня хоть как избавляться надо было – он же знает, что я не глядя документов не подписываю. И от сомнительных сделок Володю всегда отговаривала. Тот ко мне прислушивался, а Барсукову важно, чтобы подчиненные быстренько бежали выполнять его указания. Главное, чтобы и не думали возражать. Мы бы с ним не сработались.

– Ира, а куда же ты теперь? Будешь новую работу искать?

– А, ерунда! – Ирина беспечно махнула сигаретой. – Отдохну недельку. Или даже две. А потом устроюсь куда-нибудь. Мне уже два человека работу предложили – оказывается, слух о моем увольнении быстро разошелся среди конкурентов.

– Ну и что ты об этом думаешь? – вцепилась я в угрюмо молчащего Димыча, как только мы распрощались с Ириной.

– Думаю, что это первый нормальный свидетель. Хоть что-то проясняться начинает. А то такие все друзья-компаньоны, со студенческой скамьи вместе – прямо некого и подозревать. Совинский тоже хорош! Молчит, жучара, про то, что дружок вчерашний заставил долю свою продать. Радуется, небось, что жив остался.

– Так значит, это Барсуков убил?

– Ну, это суд будет решать. Но на сегодняшний день он – главный подозреваемый.

– Дим, а почему вы его не арестуете? – задала я давно мучивший меня вопрос. – Ведь все на него указывает. Арестовали бы, приперли к стенке, он бы и признался, глядишь.

– Ага, Ванин только этого и ждет – чтобы мы его подопечного арестовали. Уж он бы тогда развернулся, попил нашей кровушки.

– Да чего вы так этого Ванина боитесь? Как он сможет доказать, что Барсуков не виноват, если у вас доказательства будут, что наоборот виноват?

– Да не боимся мы его, – заверил меня Димыч, но как-то уныло. – И ничего доказывать он нам не будет. Это только в кино адвокаты – крутые ребята, похлеще всяких оперов. А в жизни работа адвоката сводится не к доказательству невиновности клиента, а к выискиванию наших косяков.

– Как это?

– Ну понимаешь, кроме общеизвестного Уголовного кодекса, существует еще Уголовно-Процессуальный. Вот с помощью уголовного мы с преступностью боремся, а с помощью уголовно-процессуального адвокаты борются с нами.

Димыч погрустнел. Видно, коснулся больной темы. Вытянул ноги, откинулся, потянувшись, на спинку скамейки и, тоскливо глядя в небо, продолжил:

– Чтобы во время нашей работы ничего не нарушить, надо ничего не делать. Вообще. Сидеть на стуле, как приклеенному, и все. И руки держать на виду, на всякий случай. Потому что как только ты начинаешь оперативную работу, обязательно нарушишь какой-нибудь подпункт какой-нибудь статьи УПК. И грамотный адвокат это сразу заметит. И быстренько жалобу на тебя накатает. Замучаешься потом отписываться. Или в суде окажется, что следствие велось с нарушениями и его вернут на повторное расследование. Представляешь, сколько радости – через полгода свидетелей по второму кругу опрашивать!

– А вы не ведите следствие с нарушениями, – робко подсказала я.

Димыч посмотрел на меня совершенно бешеным взглядом. Как на члена коллегии адвокатов. «Убьет он меня когда-нибудь» – подумала я обреченно и поторопилась направить разговор в безопасное для меня русло: