Убийца шута

– И тебе больше некому доверять. Том, когда все закончится, мы снова поговорим. Тебе нужны несколько домашних солдат, несколько мужчин, способных применять грубую силу, когда понадобится, а в остальное время открывать двери и подавать гостям вино.

– Поговорим потом, – согласился я, но с неохотой.

Риддл не первый раз указывал мне, что Ивовому Лесу требуется что-то вроде домашней стражи. Мне идея не нравилась. Я больше не был убийцей, живущим ради того, чтобы охранять короля и выполнять за него тайную работу. Я был теперь уважаемым землевладельцем, обладателем виноградников и овец, и пользовался плугами и ножницами, а не ножами и мечами. И еще, следовало признать, я тщеславно рассчитывал, будто сумею защитить своих домашних от тех немногочисленных угроз, что могут достичь моих дверей.

Но сегодня мне это не удалось.

Я оставил Риддла и поспешил по коридорам особняка в сторону конюшни. Ничто не указывало на то, что кровопролитие завершилось чьей-то смертью. И вообще, оно могло быть не связано со мной или моими близкими. Возможно, посланницу преследовали ее собственные враги. Я достиг входа для слуг, отворил тяжелую дверь и метнулся через заснеженный внутренний двор к дверям конюшни. Бежать было недалеко, но снег успел набиться мне за шиворот и в рот. Я отодвинул засов на дверях конюшни и приоткрыл одну створку ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.

Внутри было тепло от животных в стойлах, приятно пахло лошадьми, а притененный фонарь на крючке излучал мягкий свет. Увидев меня, Толлмен Дылда заковылял в мою сторону. Работой в конюшне теперь по большей части руководил его сын, Толлермен Орясина, но Толлмен все еще считал себя главным. В такие дни, как сегодня, при большом наплыве гостей, он строго следил, каких животных в какие стойла определяли. Старый конюх очень переживал из-за упряжных лошадей, которые весь вечер стояли в сбруе. Он уставился на меня через царивший в конюшне полумрак и вздрогнул, узнавая.

– Помещик Том! – вскричал он своим надтреснутым голосом. – Разве тебе не следует танцевать с нарядными людьми в Большом зале?

Как многие другие старики, с годами он постепенно перестал учитывать разницу в нашем положении. Или быть может, он видел, что я могу лопатой разгребать стойло вместе с добрыми работниками, и оттого уважал меня как равного.

– Очень скоро пойду туда, – ответил я. – Танцы продолжатся до зари, ты же знаешь. Но я подумал, стоит заглянуть сюда и убедиться, что с лошадьми все в порядке в такую метель.

– У нас все хорошо. Эту конюшню построили на совесть два десятилетия назад, и, сдается мне, она простоит еще с дюжину.

Я кивнул:

– Управляющий Ревел сказал, что у тебя сегодня вечером были неприятные гости.

Его заинтригованное лицо сделалось сердитым.

– Да. Если кто ведет себя как конокрад, я говорить с ним буду как с конокрадом. Не надо шнырять и разнюхивать что-то в моих конюшнях, а потом заявлять мне, будто ты менестрель. Они такие же менестрели, как наш Коппер – пони. Чем-то от них попахивало, вот я и потащил их прямо к дверям. – Он изучающе уставился на меня. – Этот малый, Ревел, должен был тебя предупредить. Только не говори, что ты впустил их в дом!

Я кивнул, хоть мне и тяжело было признавать свою ошибку.

– Это же Зимний праздник. Я всех впускаю. – Я кашлянул под его мрачным взглядом. – А до того, как они появились, в конюшне ничего странного не случилось?

– Ты говоришь о девочке-чужестранке?

Я кивнул.

– Ну да, было дело. Она сюда зашла, как в главный дом. «Мне надо поговорить с хозяином», – сказала одному из работников, ну он и привел ее ко мне, думая, что я ей нужен. Но она взглянула на меня и сказала: «Нет, с хозяином, у которого нос кривой и волосы как у барсука». Так что, прощенья просим, мы поняли, что она имеет в виду тебя, и послали ее к парадному входу.

Я уронил руку, коснувшись спинки носа в том месте, где был старый перелом. Происходящее делалось все более странным. Исчезнувшая посланница явилась сюда, зная лишь, как я выгляжу, но не зная имени…

– И все? – спросил я.

Толлмен задумчиво нахмурился:

– Да. Разве что ты хочешь послушать о том, как торговец Коттлби пытался принудить меня поставить его лошадей в стойла, в то время как у обеих признаки парши. Бедные создания. Я поставил их под навес в дровяном сарае, но к нашим они и на шаг не приблизятся. А если его возница начнет жаловаться, я расскажу ему все, что думаю о его способностях управляться с лошадьми. – Конюх свирепо посмотрел на меня, словно я мог подвергнуть сомнению его мудрость.

Я улыбнулся ему:

– Сделай доброе дело, Толлмен. Ради блага лошадей, отложи для них немного жидкой мази по твоему рецепту.

Он на миг задержал на мне взгляд, потом кивнул:

– Это я могу. Животные не виноваты, что за ними плохо смотрят.

Я собрался уходить, но повернулся:

– Толлмен… Сколько времени прошло между появлением девочки и тех, кого ты принял за конокрадов?

Он пожал костлявыми плечами: