Убийца шута

– Боюсь, без особой надежды. Там, на рынке, мне привиделось, что я его нашел… – Он покачал головой. Его голос сделался очень тихим, и мне пришлось напрячь слух, чтобы расслышать. – Это он им нужен. Слугам. Они думали, что я знаю о его существовании. Довольно долго они расспрашивали меня, пытаясь выведать секрет, которого я не знал. И когда наконец-то заявили прямо о том, что ищут, я все равно ничего не смог сказать. Они не поверили, разумеется. Снова и снова требовали, чтобы я сказал, где он и кто произвел его на свет. Я годами настаивал, что это невозможно. Я даже спрашивал их: «Если бы такое дитя существовало, как бы я его оставил?» Но они были так уверены. Мне пришлось признать, что они, видимо, правы.

Шут замолчал. Я гадал, не уснул ли он. Как можно уснуть посреди такой душераздирающей истории? Когда он снова заговорил, его голос звучал хрипло.

– Они решили, что я лгу. Тогда они… забрали меня. – Он помолчал, потом снова заговорил, с трудом сохраняя спокойствие. – Когда мы с Прилкопом вернулись, сперва они воздавали нам почести. Долгими вечерами мы пировали, и они снова и снова просили нас рассказывать во всех подробностях о том, что мы повидали и сделали. Писари все записывали. Это… это ударило мне в голову, Фитц. Такие почести, такие похвалы… Прилкоп был более сдержан. В один день он исчез. Мне сказали – он отправился повидать то место, где родился. Но месяц шел за месяцем, и я начал подозревать неладное. – Он кашлянул. – Надеюсь, он спасся или умер. Ужасно, если он все еще у них в руках… Но тогда и начались их бесконечные расспросы. И потом, когда они открыли предмет своих поисков и все равно не получили ответов, однажды ночью меня забрали из покоев. И начались пытки. Сперва было не так страшно. Они настаивали, что я все знаю и что если буду достаточно долго голодать или терпеть холод, то что-то вспомню – сон или какое-то событие. И я поверил. Я пытался вспомнить. Но тогда же я в первый раз послал гонцов, чтобы предупредить тех, кто мог что-то знать. Они должны были спрятать такого ребенка, пока я за ним не приду.

Одна загадка решена. Послание, которое получила Джофрон, и ее беспокойство из-за меня теперь получили объяснение.

– Я думал, что действую в глубокой тайне. Но они прознали. – Он шмыгнул носом. – Они снова забрали меня в свои застенки. Принесли еду, питье, ни о чем не просили. Но я слышал, что они сделали с теми, кто мне помог. Ох, Фитц! Это ведь были почти дети! – Он вдруг поперхнулся и начал неудержимо рыдать.

Я хотел к нему подойти, но мне не по силам было его утешить. И я знал, что сейчас ему не нужны сочувственные слова или прикосновения. Он не хотел получить то, чего не смог дать тем жертвам. Так что я тихонько вытер слезы с собственных щек и стал ждать.

В конце концов Шут откашлялся и напряженным голосом сказал:

– И все же… Были те, кто сохранил верность мне. Время от времени мне сообщали, что еще одна пара сбежала и отправилась предупредить моих друзей. Я хотел сказать им, чтобы перестали, но не мог ответить на их сообщения. Слуги в те годы взялись за меня всерьез. Периоды боли сменялись периодами изоляции. Голод, холод, беспощадный свет и жар солнца, а потом – такие изощренные пытки.

Он перестал говорить. Я знал, что история не закончена, но думал, что он рассказал мне столько, сколько сейчас было ему по силам. Я сидел, прислушиваясь к потрескиванию огня в камине, где сдвинулось полено. В комнате не было окон, но я слышал, как воет ветер в каминной трубе, и знал, что метель снова разыгралась.

Шут начал шептать. Я не сразу смог различить его слова в шуме ветра снаружи:

– …поверил им. Он где-то существовал. Они перестали задавать мне вопросы о нем, но продолжали причинять мне боль. Когда они прекратили это делать… я заподозрил, что Слуги его нашли. Я не знал, оставят ли они его в живых, чтобы использовать, или уничтожат, чтобы помешать ему изменить мир. Каковы бы ни были их планы, меня в них не посвятили. Забавно. Столько лет назад я послал гонцов, чтобы ты нашел для меня моего сына. И одна из них прорвалась. Слишком поздно, чтобы его спасти. Мы опоздали на годы. – Его голос делался все тише, он засыпал.

Я проговорил негромко, не желая его разбудить, если он уснул, но не в силах совладать с любопытством:

– Ты сдался несколько лет назад? Посланнице понадобились годы, чтобы добраться до меня?

– Годы, – устало повторил он. – Много лет назад, когда я еще надеялся. Когда я еще верил, что Слугам можно указать лучший путь. Если бы я смог добраться до мальчика первым…