Убийца (СИ)

- Да! – я был настойчив. Она сама хотела знать. – И тут – такое разнообразие – глаза разбегаются. Старшее дитятко, стоит папаше составить завещание, торопится обратиться за помощью к Самоаму. Однако, ежели папаша заподозрит отпрыска в эдакой задумке, может и опередить. Жёны заказывают мужей, мужья – жён. А есть и особая категория, там, где младшенькие желают до совершеннолетия предпринять нечто эдакое, дабы не получить под зад коленом.

Пришлось порыться, чтобы найти нужную дощечку. Принцесса окаменев следила за моими действиями.

- Вот, смотри: брат и сестра, стоимость сто пятьдесят золотых. Разумное чадо не жалеет денежек, дабы обеспечить себе беспроблемную жизнь. Единственная проблема, балбес не знает о законе, принятом пять лет назад всеми державами Церкви Трёх основателей. В случае гибели старших детей, имущество переходит в пользование государству.

Всё, я выдохся. Вайолетта выглядела ошеломлённой, точно её окатили ледяной водой.

- Я ещё не совсем поняла, - дрожащим голосом сказала девушка, касательно некой иерархии, существующей в семьях. Что это значит?

Всё. Это была капля, которая переполнила чашу моего терпения.

- Пора спать, - сказал я угрюмо, - Я устал и хочу спать.

- Но, - Вайолетта выглядела обескураженной.

- Пора спать, - повторил я, после чего залил водой огонь в очаге. – И в большей мере это нужно не мне. Завтра у нас будет трудный день. И послезавтра. Спокойной ночи.

Было слышно, как в темноте тяжело вздыхает принцесса и скрипит зубами «спящий» Шу. Я подошёл к стене и завернулся в плащ, смердящий дымом. В голове появилась мысль, что неплохо было бы проверить, как там лошади. Вставать не хотелось. Совсем. И я не я не встал. Чёрт с ними, с лошадьми. Чёрт со всеми нами.

Сон набросился на меня, как оголодавший пёс на мозговую кость и грыз меня с такой же жадностью, как голодная собака. Видимо, именно разговор с принцессой вызвал полузабытые воспоминания и в сновидении я увидел себя, шестнадцатилетнего. Именно в день совершеннолетия, когда папаша указал на дверь.

Но всё же – это был просто сон. Поэтому я видел себя со стороны и в совершенно другом месте. Отец, приземистый широкоплечий мужчина в тёмном бархатном костюме с золотой цепью на груди, задумчиво поглаживал чёрную с проседью бороду. Справа от папаши стоял старшенький. Он копировал отца во всём, начиная от одежды и кончая манерой поглаживать свою чахлую растительность на подбородке.

Вот только выражение лиц у обоих отличалось. Если у отца физиономия отражала сосредоточенность и печаль, как и полагалось в такой день, то братец даже не думал скрывать злобную радость. Средний брат, одетый в длинный чёрный плащ, был едва различим в серых сумерках грани сновидения. Тонкие губы Сигурда казалось сочувственно улыбались.

Как и тогда, много лет назад, я вновь ощутил обиду невероятной силы и даже горький вкус слёз, бегущих по щекам. Казалось, будто весь мир отвернулся от меня. Да так оно и было!

Отец, окончив беззвучную речь, осенил себя знаком триединства и указал на дверь, проваливай, мол. Старший откровенно ухмылялся, а средний растворился в сумерках, не оставив и тени. Глотая слёзы, я повернулся и вышел наружу…

…Чтобы высокий гунн со спутанными волосами, всадил мне в грудь свой огромный меч.

Глава 6

6.

А как утро настало,

А как мать прибежала,

Как прощенья у бога она воспрошала.

А как утро настало,

А как тень подползала,

А как жертву свою всё она ожидала.

Казнь убийцы.

Утро оказалось мерзким. Во всех отношениях.

К исходу ночи на землю опустился отвратительный липкий туман. Мгла оставляла на всём гадкую липкую плёнку. От этой гадости зудела кожа и болели глаза. Деревья в серой мути стояли, точно мертвецы в саванах и скрипели, точно жаловались друг другу на неведомые обиды.

Пока я седлал лошадей, с неба начала сыпаться ледяная морось. Это, да ещё неспешно катящиеся волны холодного тумана, разом превратили одежду в пропитанную влагой тяжёлую тряпку. Кони тоже были не в настроении. Они недовольно ржали, лягались и пытались укусить. Взбесившись, я отхлестал их плетью. После этого мы все успокоились.

Шу и Вайолетта, по моему совету, меняли свою одежду на более подходящую для дальнейшего пути. И если принцесса беспрекословно надела кожаную пару (ну хоть что-то в её багаже меня порадовало), то граф наотрез отказался снимать свои дурацкие железки. Мальчишка пыхтел и питался доказывать, дескать это обеспечивает полную безопасность. Пришлось сдержанно напомнить о нашей ночной беседе. Скрипя зубами, молокосос положил доспехи в стенной шкаф и остался в ярких, но более практичных одеждах. Ухмыляясь, я представил, что подумают мои коллеги, когда обнаружат здесь металлический хлам.

После скандала, подопечные наотрез отказались со мной общаться, так что завтракали мы в абсолютном молчании. Лишь изредка раздавались реплики Шу и Вайолетты, когда они обращались друг к другу.