Убийца сидит напротив: как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков

Макгоуэн лишился свободы, потому что за четверть века до этого со­вершил изнасилование и особо жестокое убийство семилетней девочки, за­шедшей к нему в дом предложить благотворительные печеньки.

Поезд держал путь на север, а я готовился к предстоящему разговору с убийцей. Это нужно делать всегда, но в данном случае это было особенно важно. Наша беседа имела значение далеко не только как источник инфор­мации для исследовательских целей. Комиссия штата Нью-Джерси по во­просам условно досрочного освобождения ожидала от меня помощи в ре­шении вопроса о возможности выпуска Макгоуэна на свободу. В этом ему отказывали уже дважды.

В то время председателем комиссии штата по УДО был юрист по имени Эндрю Консовой. Он работал в комиссии с 1989 года, а ее председателем стал как раз в момент, когда ходатайство Макгоуэна поступило на рассмот­рение в третий раз. Услышав радиопередачу с моим участием, Консовой прочитал нашу книгу «Охотник за разумом» и порекомендовал ее исполни­тельному директору комиссии Роберту Иглзу.

«Помимо прочего, из нее и других ваших книг я уяснил себе, что нужно иметь полную информацию о человеке, разобраться в том, что он собой представляет. Он ведь не новорожденным пересек порог тюрьмы», - вспо­минал Консовой впоследствии.

Исходя из этого, он создал при комиссии специальную следственную группу, состоявшую из двух отставных полицейских и исследователя. Их за­дачей было детальное изучение спорных ходатайств об УДО и предоставле­ние членам комиссии максимально полной информации о претенденте, на ос­нове которой можно было принять то или иное решение. Они-то и попросили меня проконсультировать их по делу Макгоуэна.

Консовой и Иглз встретили меня на станции и отвезли в отель в неболь­шом живописном городке Ламбертсвилл, стоящем на реке Делавэр. Там Иглз передал мне копию полного досье по делу Макгоуэна.

Вечером мы поужинали втроем, поговорили о моей работе в самых об­щих чертах, не касаясь деталей дела, в связи с которым я приехал. Мне бы­ло сказано лишь, что его фигурант убил семилетнюю девочку и нужно по­нять, представляет ли он опасность для общества сейчас.

После ужина они подбросили меня до отеля, где я на несколько часов погрузился в изучение досье. Мне предстояло сделать вывод о состоянии психики Макгоуэна - тогда и сейчас. Сознавал ли он характер и последствия своего преступления? Отличает ли хорошее от плохого в принципе? Беспо­коит ли его содеянное? Раскаивается ли он хоть как-то?

Как он поведет себя во время беседы? Станет ли вспоминать свое пре­ступление в деталях? Где он собирается жить и что делать, если его выпу­стят? Как будет зарабатывать на жизнь?

Никогда не приходить на встречу неподготовленным - одно из моих глав­ных правил бесед с заключенными. Кроме того, я не брал с собой записей. Они могли послужить дополнительным барьером между мной и собеседни­ком как раз в момент, когда нужно будет проникнуть в самые глубины его пси­хики.

Я не знал, что именно получу в результате предстоящей беседы, но по­лагал, что она будет интересной. Из каждого разговора с подобными «экс­пертами» я извлекал нечто ценное для себя. Оставалось лишь понять, како­го рода «экспертными знаниями» может обладать Джозеф Макгоуэн.

Я тщательно изучал содержимое досье и собирался с мыслями в пред­дверии завтрашнего разговора.

Представшая перед моими глазами история была ужасной.

Примерно в 14.45 19 апреля 1973 года (ее мать запомнит этот Великий четверг пасхальной недели навсегда) Джоан Анджела Д’Алессандро замети­ла машину, припарковавшуюся на правой стороне перекрестка улиц Фло­ренс-стрит, на которой она жила, и соседней Сент-Ни кол ас Авеню. Джоан и ее старшая сестра Мэри уже заканчивали разносить благотворительное пе­ченье жителям своего тихого района в Хиллсдейле, штат Нью-Джерси. В то время считалось вполне нормальным отпускать детей заниматься этим де­лом одних. Сестры Д’Алессандро учились в католической школе, и часть своего свободного по случаю религиозного праздника дня они посвятили до­ставке заказов. Оставался последний на сегодня - для жителей углового до­ма. Джоан, как обычно, хотела довести порученное дело до конца.

Это была симпатичная, заметная и активная семилетняя девочка, полная энергии и обаяния. Ее по-настоящему увлекало все на свете: школа, балет, рисование, собаки, куклы, подружки и цветы. Школьная учительница называ­ла Джоан «социальной бабочкой», настолько естественным образом она привлекала к себе внимание окружающих. Ее любимой музыкой была «Ода к радости» из Девятой симфонии Бетховена. Она была младшей из троих де­тей-погодок. Фрэнку, которого все звали Фрэнки, было девять лет, а Мэри - восемь. Как вспоминает Розмари, старшие были посерьезнее, а Джоан - по­беспечнее: «Джоан была очень чуткой. Она всегда беспокоилась о чувствах и переживаниях других людей. От природы была храброй».