Убийца со счастливым лицом. История маньяка Кита Джесперсона

Ты знал, что Лори в детстве пережила насилие? Ее насиловали пожилые мужчины, а потом изнасиловал собственный брат с которым она даже не была знакома. Потом она переехала жить ко мне и родила ребенка мальчика по имени Крис а ты отнял у него мать и он никогда ее не узнает… Можешь точно описать мне как Лори умерла и сколько было времени. Какие были ее последние слова и что ты с ней сделал… страдала она или нет и сколько она умирала?.. Лори боролась за жизнь или позволила тебе убить себя?

Кит сказал приятелю: «Женщина, которая написала это письмо, была сутенершей Лори. Я отлично ее знаю. Когда Лори не было поблизости, она отсасывала мне на стоянке для грузовиков. Она была такой же шлюхой, как Лори. Как она только смеет упрекать меня!»

Ему казалось, что проститутки и сутенеры заслуживают самого худшего.

7 Выживание

Большую часть времени прогулок Кит проводит, разговаривая по телефону: бесконечно описывая мельчайшие детали своей биографии любому, кто примет от него звонок за счет вызываемого абонента. Как его отец, он считает себя вправе рассуждать о чем угодно, от брака и супружеских отношений до воспитания и образования, но его любимой темой остается то, как он перехитрил сторону обвинения и избежал смертной казни. Поначалу собеседники слушали его с интересом, но к 2001 году большинство стало отказываться принимать звонки стоимостью доллар в минуту.

Журналист Роберт Айронсайд поддерживал отношения с Китом дольше всех остальных. «Кит нуждался в постоянном внимании. Он засыпал меня письмами и звонил четыре-пять раз в неделю. Я искренне ощущал свою с ним связь. Но иногда после наших разговоров я чувствовал себя вымотанным и грязным, как будто прикоснулся к чему-то дурно пахнущему. Ему нравилось пародировать звуки, которые издавали его жертвы: как они хрипели и захлебывались, делая последний вдох. Однажды он изобразил плач, имитируя голос маленькой девочки, которым жертва умоляла сохранить ей жизнь. Это напомнило мне одного политика, изображавшего женщину, которую должны были казнить. Как-то вечером он сказал своим ровным голосом: “Знаешь, Роб, убить человека куда сложнее, чем кажется”. Это звучало так, будто он говорит о тараканах».

Кит вел учет своей переписки в блокноте – привычка, оставшаяся со времен работы дальнобойщиком. В 1999-м он отправил 372 письма. Урезав свой бюджет на почтовые марки с целью приобрести принадлежности для рисования, он в 2000 году отослал только 242 письма, но получил 465. Он переписывался, среди прочих, с тремя своими детьми и двумя сестрами. Братья контактов с Китом не поддерживали.

Он подсчитал, что сделал за год около пятисот звонков за счет вызываемого абонента. Отец продолжал навещать его раз в полгода, и старшая сестра, Шерон, трижды приезжала в тюрьму. Кит составил длинный список тех, кому официально разрешались посещения, включая всех членов семьи, но никто, за исключением Леса и Бетти, не показывался с 1997 года.

Ему часто приходилось бороться с плохим настроением. «По ночам в тюрьме я мечтаю о том, чтобы еще раз повидаться с детьми. Сбежал бы я, если бы представилась возможность? Черт побери, да. Обратно в Канаду, в Чилливак. Мне надо было вернуться туда тридцать лет назад. Отцу не следовало нас увозить.

А теперь моя жизнь кончена. Иногда я хочу умереть. Если бы штат предложил мне смертную казнь, я бы согласился – если бы приговор привели в исполнение в тот же день. Но я не хочу сидеть в камере двенадцать или пятнадцать лет, дожидаясь, пока меня казнят.

Я часто думаю о своих попытках самоубийства. Может, у меня все получилось! Может, тюрьма – это ад, в который я и должен был попасть! Очень может быть. Никто не возвращался оттуда, чтобы описать, на что похож ад. Как я могу быть уверен, что не умер, приняв те таблетки?

Мое будущее – выживание, вот и все. Вероятно, я умру стариком в этих самых стенах. Я стараюсь поддерживать свое здоровье. Работаю над своей биографией. Пишу письма друзьям вроде Николя-вампира или того сумасшедшего, Анхеля. Рисую цветными карандашами. Смотрю телевизор, или тренируюсь на беговой дорожке, или поднимаю штангу, или играю в мини-гольф. Я работаю, общаюсь, играю в карты. Тут мало кто умеет играть в криббедж, а я скучаю по нему. У нас с отцом бывали горячие сражения».