Убийца со счастливым лицом. История маньяка Кита Джесперсона

Я поехал на восток, искать, где выбросить труп. Приближался вечер, но все еще было жарко. Я решил свернуть на теневую сторону гор Сан-Бернардино и подождать до темноты. Возле выхода из военного музея Патона я увидел место, показавшееся мне подходящим, и припарковался на обочине. Зашел в глубокий овраг, начинавшийся поблизости, а потом решил подремать, прежде чем вытаскивать тело. Положив одеяло между собой и Клаудией, я заснул и так провел остаток дня.

Около семи часов вечера я услышал переговоры других дальнобойщиков по рации: какой-то мишка Смоки («медведями Смоки» в США называют сотрудников службы охраны лесов) припарковался рядом с фиолетовым грузовиком к востоку от города. Я подумал: Фиолетовый грузовик? Боже, это же я! Я перебрался за руль и выглянул в окно. Он стоял в десятке метров от меня.

Я оглянулся на тело, убеждаясь лишний раз, что Клаудиа мертва. Я потрогал ее: труп уже окоченел. Я сел и стал ждать стука в дверцу кабины. Что он тут забыл? – думал я. – Может, стоит выйти и спросить его?

Я вытащил из сумки-холодильника две банки кока-колы и вылез из кабины. Мы поболтали минут пять-десять. Банку он не взял, но держался дружелюбно. Я сказал ему, что остановился, потому что у меня шины перегрелись. Он сказал, что шоссе патрулируется с воздуха и скорость лучше не превышать.

Я пошел обратно к своему грузовику и сделал вид, что проверяю сцепку. Потом залез в кабину, достал путевой журнал и заполнил его у Смоки на глазах. Я не хотел, чтобы он полез смотреть мои журналы и вообще оказался в кабине. Патрульные сразу чуют трупы – у них тренированный нюх.

Я погудел и помахал ему рукой, отъезжая по шоссе в сторону Аризоны. Я предполагал, что он мог записать мой номер, а потом уточнить в «A&G», должен ли я был находиться в этом месте в это время. Я решил удалиться от него на приличное расстояние, прежде чем выбрасывать труп.

Я проехал около двух часов до городка в пустыне под названием Блайс, к востоку от Палм-Спрингс возле границы Аризоны. Я вздохнул с облегчением, когда увидел, что слежки за мной нет.

На шоссе 95 я свернул на юг в предгорья и проехал десять или пятнадцать километров до широкой обочины, где можно было припарковаться. Подождал, пока солнце зашло за холм: так у меня было достаточно света, чтобы ориентироваться, но заметить меня было сложнее. Я затащил Клаудию в овраг, заросший кустарником, и засыпал сухой травой.

На остановке дальнобойщиков у съезда на Аризону-1 я замочил свой спальный мешок в душевой, чтобы избавиться от трупного запаха, и высушил его по дороге в Феникс, растянув на обтекателе на крыше кабины. Никакого раскаяния не испытывал. Эта женщина заслуживала смерти, потому что смела угрожать мне. Я просто не позволил очередной Джин воспользоваться следующим бедолагой, дав против него ложные показания в полиции. С тех пор как я избежал наказания за убийство Таньи Беннетт, я начал чувствовать себя бессмертным. Теперь это была для меня игра. Я был боссом и потому – неуязвимым.

На следующее утро я прибыл в Феникс и доставил свой груз. Я выбросил постельное белье и купил новые простыни и наволочки. Весь день я размышлял о том, как легко убивать. У меня имелись для этого все возможности. Я постоянно переезжал с места на место. Никого не удивляло присутствие девушки в кабине дальнобойщика, а мое спальное отделение закрывали занавески. На самом деле на жаргоне это отделение называется «гроб». Никто не видел моей постели, когда занавески были закрыты. Я снова был в «мире Кита».

6 Внезапная смерть

Все преступления на почве секса рождаются из фантазий…

Стивен Мишо, биограф Теда Банди

После того как я убил Клаудию, я не мог больше фантазировать насчет Таньи, не думая о них обеих одновременно. Мои фантазии подпитывали одна другую. То, что не произошло с Клаудией, произошло с Таньей и наоборот. Смерть Клаудии была продолжением смерти Таньи. Обе смерти стали предметами моих фантазий. Изнасилование и убийство превратились для меня в наваждение.

Я понимал, что причина, по которой мне удалось остаться безнаказанным, заключалась в том, что после убийства я не торопился и давал себе время подумать. Я не сразу избавлялся от тела. Я очень боялся совершить ошибку. И потому действовал правильно.

Время от времени я проезжал мимо тюрьмы, гудел в гудок и кричал в сторону караульной башни: «Дом, милый дом! Когда-нибудь и я тут окажусь!»

У меня уже был разум убийцы. Предчувствие говорило мне, что к сорока годам я либо стану миллионером на пенсии, либо окажусь в тюрьме. В глубине души я уже знал точный ответ. Я понимал, что разрушил свою жизнь, когда начал убивать.