Убийца Столыпина

Психологически этот тип ближе всего к тем двум американским «сверхчеловекам», тоже сыновьям миллиардеров и тоже полагавшим, что они «сверхчеловеки», которых судили недавно за ужасное и мучительное убийство ребенка…

Но Богров, следуя «моде» своего времени, с гимназической скамьи «ушел в революцию», и потому-то суждено ему было стать не обычным убийцей или преступником по «сверхчеловечности», а убийцей государственного человека России.

Никак не анархизм, а одно убийство Столыпина – выбор его как жертвы – вот, что было навязчивой идеей Дмитрия Богрова, и книжка В. Богрова, не замечая того, дает все данные к такому заключению:

– Я еврей, – сказал Дмитрий Богров во время свидания с социалистом-революционером Е. Лазаревым в 1910 году в Петербурге. – И позвольте вам напомнить, что мы и до сих пор живем под господством черносотенных вождей. Евреи никогда не забудут Крушеванов, Дубровиных, Пуришкевичей и тому подобных злодеев. А Герценштейн? А где Иоллос? Где сотни, тысячи растерзанных евреев – мужчин, женщин и детей, с распоротыми животами, с отрезанными носами и ушами… Вы знаете, что властным руководителем идущей теперь дикой реакции является Столыпин. Я прихожу к вам и говорю, что я решил устранить его…

В феврале 1911 года вышел из киевской Лукьяновской тюрьмы анархист П. Лятковский. Дмитрий Богров вызвал его к себе и «сам первый заговорил о том, что товарищи обвиняют его в целом ряде предательств»:

– Только убив Николая, я буду считать, что реабилитировал себя, – сказал Богров.

– Да кто же из революционеров не мечтает убить Николая! – перебил его Лятковский.

– Нет, – продолжал Богров, – Николай – ерунда. Николай – игрушка в руках Столыпина. Ведь я – еврей – убийством Николая вызову небывалый еврейский погром. Лучше убить Столыпина…

В семье Богрова, несмотря на то что его отец был даже «членом киевского дворянского клуба», господствовала, по-видимому, «левизна» убеждений. Отец Богрова «примыкал к левым кадетам», а старший двоюродный брат Богрова, Сергей, был социал-демократом. Этот Сергей всегда влиял на Дмитрия, и еще в 1909 году «они вели разговоры на тему о том, кто самый опасный и вредный человек в России, устранение которого было бы наиболее целесообразным. И в этих разговорах они неизменно возвращались к имени Столыпина…»

Пошлая оценка Столыпина, как виновника еврейских погромов, эта пошлая ненависть к Столыпину и были многолетней навязчивой мыслью Дмитрия Богрова.

27 августа 1911 года Дмитрий Богров приходит домой обедать в необычайно радостном и оживленном настроении (по свидетельству тетки его, М. Богровой). На вопрос тетки, что его привело в такое хорошее настроение, он отвечает, что имел совершенно неожиданный успех: у него, мол, наклевывается такое дело, которым он осчастливит мир.

Наклюнувшееся дело, которым «сверхчеловек» с Бибиковского бульвара решил осчастливить весь мир, – было убийство Столыпина.

Убийца, много лет обдумывавший свою «месть за еврейские погромы», олицетворявший виновника их в Столыпине и ради этой «мести» идущий на все, – вот в лучшем случае образ Дмитрия Богрова, рисуемый книжкой его брата. Многое в ней, впрочем, только опошляет этот незаурядный облик убийцы, как опошляют его и стихи Дмитрия Богрова к какой-то знакомой, зачем-то тоже приведенные в книжке:

Твой ласкающий, нежно-чарующий взгляд.
Твои дорогие черты,
Воскресили давно позабытые сны,
Развернули широкие крылья мечты…

и т. д.

По-видимому, Дмитрий Богров был не больше, чем мелким бесом от революции, которому только несчастная судьба России помогла убить ее большого государственного человека.

Известно, что убийца хотя и был анархистом, но одновременно и агентом охранного отделения с 1907 года. В 1918 году в Москве В. Богров получил разрешение на обозрение дела Дмитрия Богрова, переданного, оказывается, после революции в Московский исторический музей.

Дело это занимает особый большой шкап и заключает в себе 30 объемистых томов. В. Богрову удалось только «перелистать» дело, а вот большевистский исследователь Струмилло дело Богрова, надо думать, «изучил», и в «Красной летописи» приходит к выводам, что «Богров – провокатор, после разоблачения вместо самоубийства кончивший убийством Столыпина».

Брат убийцы, тем не менее, пытается доказывать в книжке, что Дмитрий Богров был «провокатором без провокации», что с 1907 по 1911 год охранное отделение выплачивало деньги, так сказать, зря и что если кого-нибудь и выдавал Дмитрий Богров, то все эти предательства были вроде выдачи им Мержеевской, обвиненной в 1910 году в покушении на жизнь государя.

Мержеевская, как рассказывает В. Богров, была умственно ненормальной, невменяемой, и в выдаче этой больной «общей знакомой» брат Дмитрия Богрова, как это ни странно, не видит ничего подлого и ничего некрасивого, убеждая нас, что Дмитрий Богров был уверен, что Мержеевской, как невменяемой, «никакого наказания не могло угрожать».