Убийца (Выродок)

Я смотрел на нее и плакал. По моим щекам бежали ручьи, и на скрещенные руки Сказки падали одна за другой горячие капли.

— Повтори, малыш…

Ей удалось сказать; фраза была короткой и страшной.

— Убей меня…

Подошедший было врач вздрогнул; его лицо осунулось, как у старика.

Я утонул в бездонных глазах Сказки. Приближение смерти придавало им головокружительную неподвижность.

Она хотела, чтобы я ее убил. Это напоминало какой-то обряд. Да, в некотором роде это и была наша свадьба, наша несчастная кровавая свадьба…

Что еще мог я ей преподнести, кроме этого ужасного подарка? Я, которому столь часто приходилось убивать, дрожал при мысли о том, что мне предстоит остановить эту уже угасающую жизнь… Но я чувствовал, что должен исполнить ее желание. Я знал, что это убийство станет уже чем-то вроде искупления грехов и, может быть, частично снимет с меня вину за все остальные…

— Слушай, Сказка, я хочу, чтобы ты знала: я не совсем законченный негодяй… Все это было потому, что жизнь повернулась ко мне спиной. Я всегда мечтал жить спокойно, не совершая никаких мерзостей…

Продолжая говорить, я приставил к ее груди револьвер и почувствовал беспорядочные удары ее сердца, которые передавались моей руке по металлическому стволу.

— Вы не сделаете этого! — умоляюще прохрипел врач.

Я не потрудился ответить. Я припал губами к губам девушки и нажал на спусковой крючок.

Короткое пребывание в воде револьверу нисколько не повредило. Раздался глухой выстрел; по телу Сказки пробежала длинная судорога, и вскоре ее губы стали бесчувственными. Тогда я оторвался от нее и посмотрел.

Ее последний поцелуй превратился в улыбку. На простыне теперь виднелась черная дырка с коричневыми подпалинами по краям. Врач отошел, и я краем глаза увидел, как он оперся о стол, словно от недомогания.

— Прощай, Сказка… — прошептал я и вытер мокрые щеки рукой, державшей револьвер. Я чувствовал огромную усталость и нечто вроде окоченения. Печали не было; вместо нее во мне разрасталась и кружилась водоворотом пустота,

Я тронул доктора за локоть,

— Идемте отсюда.

Услышав мой голос, он немного собрался с духом и посмотрел на меня.

— Зачем вы это сделали? — горячо спросил он. Его работа состояла в том, чтобы бороться за человеческую жизнь, пока не исчезнет последняя надежда, и это дикое доказательство любви не укладывалось у него в голове. Гнев прибавлял ему смелости.

— Вы ненормальный. Ваше место в психбольнице!

Его нападки меня не волновали. Мне было на все наплевать… Отныне я был одинок и свободен.

— Пошли, говорю. И помалкивай, нечего ерунду пороть.

Он поплелся за мной… Часы в гостиной показывали три. Я и не заметил, как прошло время.

Вдруг я взвыл: моя рана жестоко напомнила о себе. Парень удивленно посмотрел на меня.

— Мне тоже оставили кое-что на память… — Я показал ему рану в боку. — Вот, полюбуйся.

Он поморщился.

— Можешь что-нибудь придумать?

— Знаете, это первый в моей жизни случай, когда нет никакого желания помогать больному…

Больше мы ничего сказать не успели: у ворот раздался звонок. Я подскочил и посмотрел на докторишку.

— Постой, не выходи…

Я подкрался к окну и увидел перед воротами двух человек. По их виду можно было без труда определить их профессию.

До сих пор я еще надеялся, что обстановка в районе мало-помалу успокоится; но, как видно, жандармы решили не останавливаться на полпути и довести поиски до конца. Они методично прочесывали квартал за кварталом, высматривая мою машину.

— Ну? — проговорил врач. — Клиент, что ли?

— Два клиента, — поправил я. — Ко мне…

Легавые нетерпеливо зазвонили снова.

Обычно я сразу придумывал, как организовать оборону, но на этот раз растерялся. Голова была совершенно пустой. Смерть Сказки выкачала из меня все силы и мысли.

Обуэн приблизился к окну и посмотрел.

— Полиция? — спросил он.

— Похоже.

— Что будете делать?

Я не ответил.

— Капут, — сказал он, — я слышал, что вы говорили этой женщине, прежде чем ее застрелить. Во имя ее памяти — будьте хоть сколько-нибудь благоразумным; сдавайтесь и не добавляйте новых трупов к черному списку, который за вами тянется.

Я ухмыльнулся.

— Ага, и мне тут же отстригут башку.

Он потрясенно посмотрел на меня.

— Как вы не понимаете, что настала ваша очередь расплачиваться?

— А вам, доктор, пора бы понять, что я давно живу по волчьим законам…

Незаметно для себя я снова начал называть его на "вы", потому что теперь в моих глазах он стал сильнее меня.

Полицейские толкнули ворота и вошли во двор. Когда они дойдут до угла дома, то увидят черную машину, и этим все будет сказано.

В этот момент я словно очнулся, и ко мне вдруг вернулось былое чувство экспромта.

— Откройте дверь, спросите, чего им надо, и скажите, что ничего такого не замечали, понятно? Если сдадите меня — получите пулю в спину…

Я был вынужден вверить ему свою судьбу. Это был мой самый последний шанс.

Я отпер дверь и спрятался за ней. Врач шагнул вперед… Я смотрел на него сквозь щель, оставшуюся между дверью и стеной.

— Чем могу служить, господа?

— Полиция!

Теперь я видел в профиль одного из легавых, Он был высокий, хмурый, со светлыми усами. Второй стоял где-то позади него.