Убийцу скрывает тень

А тем временем Митч Робертс и Джек Ремсбекер поднимались по склону Маунт-Брейтон. После первых пятисот ярдов крутой тропы Джек люто костерил себя за пристрастие к куреву — надо было бросить еще сто лет назад! А Митч шагал бодро, вовсю наслаждаясь прогулкой. В гору, в гору, в гору — чем не метафора всей его карьеры? И в жизни ничего не дается легко. Лет до тридцати он пахал почти без видимого результата. Зато потом все наладилось и само пошло — и теперь, богатый опытом, на втором дыхании, он любые новые трудности преодолевает играючи. Холостяку Джеку Митч искренне сочувствовал. Ну что это за радость — жить в одиночку и только для себя, когда есть возможность делить бытие с существами, которые стократ выше тебя: дивная жена, а потом и дивные дети! А тех, кто подобные чувства обзывает сентиментально-мещанским «традиционным социокультурным клише», Митч считал убогими циниками, потому что для него любовь была основой бытия — такая же базовая и естественная потребность человека, как еда или сон. Ему даже иногда думалось, что способность самозабвенно любить — едва ли не единственное, что отличает человека от животного.

Находясь в удобной позиции, высоко над путниками, он мог неотрывно наблюдать за медленным передвижением пестро одетых фигурок. Подобно ястребу, по жизни его вел преимущественно голый инстинкт: раздражитель — реакция, раздражитель — реакция. То есть хочется есть — ищи пищу. Сыт — отдыхай. Устал — спи. Но поскольку калорий для поддержания жизни требовалось много, то большую часть дня он проводил в поисках пищи. Однако в отличие от ястреба он был способен еще и думать. И, опять же в отличие от ястреба, двуногих маломерков он рассматривал в качестве потенциальной добычи.

Первую милю отшагали бодрым темпом, который Митч задал сознательно. Но Джек до того запыхался, что был вынужден остановиться.

— Это что за дела! — весело крикнул Митч, чуть сбрасывая скорость и оглядываясь. — Уже спекся?

Джек хватал воздух ртом.

— Да пошел ты! Я в порядке. Только мы сюда пришли не для того, чтоб рекорды ставить!

— Ладно, согласен. Но сам я только-только разогрелся, и ноги зудят идти дальше. Встретимся на вершине.

— Ну иди, иди, — пропыхтел Джек. — А я вот маленько отдохну — и в три минуты тебя догоню.

— На твоем месте я бы не стал держать пари насчет трех минут, — съязвил-таки Митч.

— Хорош издеваться. Все равно догоню.

Митч наддал скорости, и Джек проводил его ироническим взглядом. Вот шествует образцовый мужчина за тридцать: все при нем — и нуль недостатков. Да и с дыхалкой никаких проблем. «И откуда у него силы к такому занудству? Женился на своей школьной пассии и лупит по жизни, как по стреле-автостраде — все по программе, ни шажка влево или вправо!»

Было по-прежнему холодно, и Джек видел свое дыхание. Поскольку он весь испыхтелся, то и стоял соответственно в целом облаке пара из собственного рта. Когда ему не хватало воздуха, рука машинально хваталась за сигарету: голова знала, что это лютая глупость, а рука оказывалась сильнее. Вот и сейчас он прибегнул к испытанному средству. Первая затяжка была как глоток чистого кислорода. Так или иначе, стресс тотчас как рукой сняло. И Джек окончательно остановился, чтобы от души просмаковать свою распрекрасную «Мальборо лайт».

Он видел, как двуножки разделились. Один прошел по тропе мимо него, довольно близко, другого не было видно из-за кустов и деревьев. Тот двуножка, что отстал, зажег что-то, от чего пошел странный, незнакомый по запаху дым. Стало быть, они знают огонь. Да, эти двуногие недоростки принадлежат к Хранителям Огня.