Убийцы

Когда стали выходить врачи и медсестры, короче – медперсонал, он заволновался, подошел поближе к дверям, из которых выходили в основном женщины, чтобы не прозевать «свою». Однако, Софьи все не было. Он заволновался сильнее, и уже когда выходили поодиночке, а не толпой как вначале, он, набравшись смелости, подошел к одной примерно одних с Софьей лет женщине и спросил у неё.

– Не знаю, – сказала женщина, и у него упало сердце, – А вот Маша, она с Софьей в одном отделении работает, может она скажет вам? Маша, поди сюда, тут Софьей интересуются…

Он с надеждой воззрился на подходившую усталой походкой Машу, и кажется, узнал в ней девушку, высунувшуюся из окна на втором этаже, когда Софья возвращалась с ним из рынка.

– Да, – сказала Маша, – Её срочно домой вызвали, дочурка заболела. А вам что надо? Если важное что, могу дать телефон.

– Давайте, давайте! – заторопился он, – Очень важное!

Женщины переглянулись и одновременно улыбнулись почти одинаковыми улыбками.

– Запомните? – спросила Маша и назвала номер.

– Спасибо! Запомню, век воли не видать! – проговорил он, бросаясь к ближайшему телефону-автомату.

Софья сама подошла к телефону, из чего он моментально сделал скороспелый вывод, что мужа у неё нет.

– Да вот, дочурка приболела, температурит, – усталым голосом отозвалась она, – Сегодня я уж посижу с ней…

– Может, надо чего? – с надеждой быть приглашенным спросил он, – Я принесу, а?

– Нет, нет, спасибо, – сказала она потеплевшим голосом, – А кто вам дал мой телефон?

– Маша, – чистосердечно признался он.

– А, – сказала она, заканчивая короткий разговор, – Ну, ладно.

– Завтра увидимся? – спросил он.

– Посмотрим, – неопределенно ответила она, и это ему не понравилось.

Теперь надо было решать проблему ночлега.

– Теперь мне придется решать проблему ночлега, – неожиданно для себя высказал он вслух свою мысль.

Она не сразу ответила.

– Вам что, правда, негде оставаться?

– Конечно, правда, век воли не!.. – с досадой произнес он.

– И вы хотели остаться у меня?

– Да, – признался он, чувствуя, как ей нравится открытый, честный разговор.

Она немного помолчала.

– Алё! – окликнул он её, – Я здесь, не забыли?

– Нет, нет, я просто думаю, куда бы вас пристроить, – ответила она, – Вы могли бы позвонить мне через часик?

– Да, – сказал он, – Мог бы.

– Тогда позвоните, – сказала она и повесила трубку.

Он поплелся по улице к ближайшему скверику, чтобы посидеть на скамейке, потому что от многочасового хождения и стояния возле больницы у него болели ноги. В сквере пожилой мужчина похожий на пенсионера-доминошника прогуливал сомнительной чистоты дворняжку на поводке. Дворняжка, завидев Самеда, сидевшего на скамейке вытянув ноги, будто взбесилась, стала рваться с поводка, рычала на него и всячески старалась выразить свое негативное отношение. Хозяин еле удерживал её.

– Что это с ней? – Поинтересовался Самед, – Не любит иногородних?

– Нет, что вы, – словоохотливо откликнулся хозяин вполне миролюбиво в отличие от своей собаки, – Она у меня за дружбу народов. Просто не любит запаха носков.

– У меня носки не пахнут, – ответил обиженный Самед.

Сегодня целый день его преследовали странные ощущения, в которых он старался разобраться: как же так, за последние годы он привык постоянно находиться среди людей, ни на миг не оставлявших его, а теперь он может наслаждаться одиночеством сколько душе угодно, может идти по улице куда хочет, может даже сесть в поезд и поехать в другой город, в свой родной, например, к маме, и никто не может запретить ему, может знакомиться с людьми, с женщинами, зайти в кафе, посидеть как все нормальные люди, не заключенные… Нет, что ни говори, свобода – великая вещь, век воли не видать!

Собака вдруг утихомирилась, понюхала его ботинки и успокоилась, будто одурманенная газом, легла у его ног, положив умную теперь, когда она перестала скалиться, морду на лапы и посматривая на него снизу вверх. Хозяин её тоже присел на скамейку рядом с Самедом.

– Издалёка? – спросил он, начиная разговор.

Самеду тоже вдруг захотелось поболтать и он стал рассказывать этому незнакомому мужчине свою жизнь, пересказывать, так сказать, краткое содержание. И содержание это озадачило мужчину.

– Так что же теперь, домой поедете?

– Еще не решил, – признался Самед.

– Как же не решили? Что же может быть лучше дома?