Убийцы

Барс впервые взглянул на убийцу с этого угла. Впервые, от него повеяло угрозой настолько явно. Даже черты его стали хищными, уголки губ поднялись вверх, но отнюдь не ради улыбки, но чтобы состряпать из лица кошмарную, донельзя хищную харю. Нос заострился, глаза превратились в щели и заполнились тенями.

— А теперь пошел вон, щенок, — сказал Скорпион. — Мне больше нет до тебя никакого дела.

Барс искренне попытался разозлить себя, даже постарался возненавидеть старого убийцу, но вместо этого в душе плавал лишь страх. Он повернулся и пошел прочь. То же самое сделал и Скорпион, скрывая от молодого убийцы легкую ухмылку.

Глава 13

Если тебе не нравится кто-то, не обязательно бить морду сразу. Сначала лучше бы напроситься на удар, чтобы не выглядеть в чужих глазах подлецом…

Корень Зла «Как, чтобы ты, а не тебя?»

 Джип проезжал мимо лиственниц, едва продираясь сквозь сугробы. Снег прошел только вчера, грейдер еще не успел расчистить дорогу. Порой, на Барса накатывали обрывки воспоминаний, но очень мало и смутных. Та, прошлая жизнь, когда он ехал сюда еще учеником самого себя, давно канула в лету, а теперь по дороге двигался настоящий убийца, куда сильнее хозяйки этих земель.

На дорогу от асфальта до особняка ушел час, хотя проехать надо всего-то километров десять. Но труды машины и литры сожранного бензина не прошли даром — джип припарковался возле ворот. За решетками ничего не изменилось, будто он никуда и не уезжал, будто не прошло несколько лет, будто он не давал зарока никогда сюда не вернуться.

Выйдя из машины, Барс увяз в снегу по бедра, и кое-как доковылял к домофону. Но тот ожил, когда палец преодолел к нему половину пути.

— Барсик, привет, — сказал низкий голос Осы. — Учти, я держу тебя на мушке.

— Мне плевать, — сказал он. — Открывай, иначе я убью тебя.

— Какие мы сегодня грубые. Ну, хорошо…

Домофон тресканул чего-то, а ворота начали отворяться. Увязая в снегу, Барс пробился до расчищенной дорожки. Двери дома открылись, на пороге показалась черноволосая женщина в термобелье и с винтовкой в руках. Она ни капли не изменилась. Все та же узкая талия, все те же потрясные формы, все тот же темный взор и даже винтовка та же.

— Ты плохо выглядишь, — заметила Оса.

— Впусти меня, — сказал Барс, поднимаясь по ступенькам. — У тебя есть выпить?

— Да.

Минут через десять, они устроились в зале. Барс рассматривал книжные полки, вспоминая, что из этого прочел; Оса разглядывала самого убийцу. Сигарета в правой руке и стакан водки в левой, одет в свою же старую одежду, забытую здесь в прошлом — но это все, что осталось от прежнего Семена Барсова, гостившего у нее пять лет назад. Он сильно исхудал — сидит с обнаженным торсом, поэтому худоба первой бросается в глаза. Если и раньше его кожа была бледна, теперь она болезненно бледна, с зеленоватым оттенком. Под тусклыми глазами мешки прячутся в синяках, на лице появились морщины. Рука с сигаретой дрожит. И все это ничуть не отменят волны опасности, исходящие от него. Да, он очень силен, куда сильней и выше того, до чего смогла подняться Оса в свое время. И даже Кнайт, пожалуй, был послабже…

— Только не надо говорить, что ты соскучился, Барс, — сказала Оса, усевшись на софе поудобнее.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Барс. — Я не знаю, к кому мне еще можно обратиться.

— А не ты ли заявлял, что убьешь меня, если еще раз встретишь?

— Тот Барс давно умер, новый никогда не говорил ничего подобного.

Он приложился к стакану.

— Тебя взяли в оборот, не так ли? — сказал Оса. — Причем, взяли по-крупному. По тебе это видно.

— На мне невыполненный заказ… — сказал он и опустил голову на грудь.

— Сильно, — сказала Оса. — И как давно?

— Полгода. Сначала я думал, что смогу сопротивляться, но теперь это стало невыносимо…

— Да, я понимаю…

— Ни хуя ты не понимаешь! — взревел Барс, поднимая голову. По Осе прошелся поток ледяного холода, она даже поежилась. — Меня тянет к смерти! Я каждый день встаю, и только путем неимоверных усилий, не пускаю себе в лоб пулю. Единственное, что меня пока еще останавливает, я знаю, что будет со мной после смерти…

По мере продвижения этой маленькой тирады, его голос ослабевал, под конец он перешел на шепот.

— Многие отдали бы все что угодно, за такие знания, — сказала Оса и пошла к бару. — Сегодня я, пожалуй, выпью.

— Да плевать я хотел на многих! Что может быть хорошего в знании того, что мой заказ сейчас страдает в сотни раз сильнее, чем я? Я не чувствую его боль, но знаю о ней все! Я не могу спать, мне кажется, что я нахожусь в каком-то странном месте, которое не имеет конца, а на меня охотятся страшные чудовища. Я не могу есть, потому что еда кажется мне говном. Могу только курить, пить и убивать. Во мне что-то нарушилось, в самой моей душе, понимаешь?