Убийцы Касбы

«Тогда это будет ваш первый и последний урок», - прорычал он.

Я понял.

Я посмотрел на лошадей и усмехнулся. Они думали обо всем по-своему.

Было четыре красивых, быстрых арабских жеребца, по одному на каждого рифа, и два коренастых, сильных, но медленных верховых. Пытаться сбежать - все равно что убежать от Maserati на Volkswagen. Им даже не пришлось уделять нам слишком много внимания. Разумеется, они сели на своих арабских жеребцов по короткой команде из длинного Рифа и ждали, когда мы с Мариной сядем на наших лошадей.

«Не смотри так удрученно», - сказал я ей, пока мы следовали за Рифами. "Ты еще жива. Мы выберемся отсюда ».

Я хотел её поддержать, и мне хотелось бы, чтобы в моих словах было немного больше смысла. Я пришпорил лошадь и поскакал к длинному Рифу. Когда я подошел, он повернулся и невозмутимо уставился на меня.

Я спросил. - "Куда вы нас везете?" - «В Касбу в Танжере»?

«Нет, - сказал он, - это просто наша официальная база. Мы отвезем вас на нашу оперативную базу, Касбу, которую Эль Ахмид построил на вершине горы Дерса. Он нас там ждет ».

Я спустился и вернулся к Марине.

Гора Дерса в самом сердце гор Риф, где Абд-эль-Крим командовал своими войсками во время войны за Риф и месяцами держался в городе Тетуан.

Я начал задаваться вопросом, не видел ли этот Эль Ахмид себя еще одним Абд-эль-Кримом, лидером другого восстания в Рифе. Я обнаружил, что он оценивал себя намного выше.

Рифы пошли хорошей рысью, хотя я знал, что их арабские скакуны способны поддерживать гораздо более высокую скорость в течение более длительного периода времени.

На палящем солнце я сильно вспотел. Я посмотрел на Марину и увидел, что ее платье было таким мокрым, что казалось, будто она упала в озеро.

Оно висело вокруг нее с явной плотностью, подчеркивая каждый изгиб ее большой груди и маленькие заостренные точки. Оно демонстративно цеплялось за длинную линию ее бедер и исчезало в глубоком V в нижней части живота. Каскад ее черных волос ниспадал за ее спиной, и она приобрела другую красоту, свирепость и дикую естественность.

Она сказала мне, что Марина наполовину испанка, наполовину марокканка. И испанская кровь в ней поднялась на поверхность, так что она казалась дикой цыганкой с холмов Андалусии.

Желание вырвать ее из седла возникла во мне, чтобы заняться с ней любовью во всей ее необузданности. И я знал, что, если я так думаю, Рифы определенно должны быть того же мнения.

Но я уже заметил, что это были не кучка угрюмых перерезателей горла, а очень дисциплинированная группа. Может, они так и подумали, но не стали этого делать.

Марина, ее лицо было влажным и блестящим, она ехала с решительной, почти гневной энергией, и я знал, что она пытается заменить свой страх гневом. Пока мы не остановились в зитоуне, роще оливковых деревьев, чтобы напоить лошадей, я думал, что ей это удалось. Но когда она подошла и встала рядом со мной и наблюдала, как Рифы кормят своих лошадей, я понял, это лучше.

Она сказала. - "Что с нами будет, Ник?" «Почему бы им просто не убить нас, если это то, что они планируют сделать, по крайней мере, все будет кончено».

Я мог бы сказать ей, что это было бы слишком просто, но не стал.

У нее еще будет достаточно времени, чтобы понять, чем они занимаются. Сам я этого не знал, но мне казалось, что это не будет дружеской беседой у костра.

«Думаю, они хотят задать нам несколько вопросов», - сказал я ей. Я не уточнял, как они задают вопросы.

Рифы закончили поить лошадей и жестом пригласили нас сесть. Солнце повисло ниже в небе и когда мы снова уезжали, в лучах было не так жарко.

Я проверил, что две тюбики с краской все еще остались в моем заднем кармане, и они там были.

Рифы, конечно, обыскали меня, когда я был без сознания, и решили, что краска безвредна. В то время это было моим единственным оружием, и его использование было ограничено.

Я решил, что мы с Мариной на какое-то время будем в ловушке, пока у меня не будет момента, чтобы уйти от всего этого. Я применил к себе слово «до», оно звучало менее пессимистично, чем «если».

Мы ехали дальше, и теплый день наконец уступил место прохладе ночи, когда мы достигли первых холмов горной крепости Риф.

Рифы снова остановились, но ненадолго, на краю горного озера. Теперь в темноте за мной и Мариной ехали двое. Мы продолжили путь, и пустынная равнина уступила место ущельям и узким проходам. Марине было трудно бодрствовать, и я внимательно за ней наблюдал. Она была измучена, разбита и полностью истощена.

Я чувствовал себя немного по-другому и был удивлен, что она продержалась так долго. Даже движение лошади больше не мешало ей спать. Я увидел, как ее глаза закрылись, и заметил, что она начала соскальзывать с седла. Я был рядом с ней как раз вовремя, чтобы поймать ее, когда она перевернулась.

Я сдержался и был немедленно окружен Рифами.

«Она не может продолжать», - сказал я, держа девушку на руках.

Высокая размеренно заговорила с остальными, и Марину вытащили из моих рук и бросили, как мешок с мукой, на живот через седло, ее голова и ноги свисали по бокам.