Убийцы кораблей

Отбор уже шел, и через сито проскакивали только самые лучшие. Они преодолевали барьеры различных медкомиссий, экзаменов, тестов и учений. На каждом барьере происходил отсев, и те, кто прошел финальный курс, с гордостью носили свои крылышки. Бесконечный процесс отбора возобновлялся, когда летчики получали назначения в различные Командования. Это был довольно запутанный процесс. Иногда определенному Командованию требовалась специальность, которую училища не давали. Но в любом случае учитывались естественные способности и личные качества летчиков. Экипажам Берегового Командования предстояло проводить много часов в скучных полетах над однообразными волнами. Встреча с целью ждала их только в самом конце утомительного перелета. Поэтому здесь особенно ценились умелые штурмана, способные направлять самолет, не имея никаких ориентиров в течение долгого времени. Таким образом, штурмана, закончившие курс с наивысшими отметками, направлялись в Береговое Командование. От радистов требовалось умение быстро установить связь после нескольких часов радиомолчания. Пилоты отбирались по надежности, упрямству и выносливости, а не по пилотажным способностям.

Эти люди, закончившие разные летные школы, прибывали в Чивенор накануне начала нового учебного цикла и знакомились друг с другом в поезде перед конечной станцией.

— Направляешься в Чивенор, я полагаю?

— Да!

Пилоты не слишком беспокоились о подборе экипажа. Большинство из них вообще об этом не думало. Так или иначе, но за 2 месяца они подберут себе людей. Летали они довольно посредственно и потому не страдали комплексом превосходства. Они просто не рисковали кого—либо звать в состав своего экипажа. Большинство из них понимало, что очень многое будет зависеть от хорошего штурмана. Штурманы легко сходились с пилотами, завязывались дружеские отношения. И таким образом открывалась возможность какой—то внешней силе связать двух человек вместе.

Часто эта внешняя сила принимала обличье стрелка—радиста. Эти люди, как правило, имели более низкий образовательный и интеллектуальный уровень, чем пилоты и штурманы. Им не хватало образования или просто способности усвоить то, что делало летчика пилотом или штурманом. Некоторые из них было просто слишком старыми, чтобы учиться на пилота. Другие отчаянно пытались заслужить заветное звание, но по каким—то причинам проваливались. А кто—то предпочитал ускоренные курсы стрелков—радистов долгому обучению на пилотских курсах. Такие боялись, что война закончится, прежде чем они успеют навоеваться. Но в целом роль стрелка—радиста была превосходной возможностью полетать для человека, обделенного некоторыми талантами.

Хотя стрелок и вверял свою жизнь другим и часто играл подчиненную роль, он тоже нес свою долю ответственности. Он хотел поступить в летчики и рвался летать. Его привлекало очарование полета, а крылышки КВВС казались магическим амулетом. Когда стрелок их получал, то возносился на неслыханную высоту. Конечно, он получал только одно крыло. Но лучше одно, чем вообще ничего. По крайней мере, кое—кто думает именно так.

Его не удерживали рассказы о множестве погибших стрелков. Он в них не верил. Часто стрелки приходили с самого дна больших городов. И они хотели остаться в живых. Достаточно быстро они понимали, что такое хороший самолет и что такое плохой самолет, хороший пилот и плохой пилот.

Поэтому не пилот подбирал себе штурмана, а потом искал пару подходящих стрелков, а стрелки подбирали себе экипаж. Более общительные, чем пилоты или штурмана, они уже были связаны тесными узами. Попадая в летную школу, стрелки запросто могли предложить действовать вместе. Такие люди часто учились в одной группе, показывали одинаковые результаты, испытывали общие радости и страхи в течение всего срока службы. Теперь им оставалось только подобрать себе водителя.

Они превосходно знали, чего хотят. Большинство из них желали надежности. Им совсем не требовались яркие личности. Часто отвага означала печальное завершение вылета. И стрелки искали надежности и полнейшей самоуверенности. Менее дисциплинированные искали безответственности. Но разница в характерах могла принимать гротескные формы, что часто означало гармонию темпераментов. И всегда они бессознательно искали человека, отмеченного божественной искрой бессмертия. Это были люди, которых смерть избегала. Они хотели найти человека, которому можно доверить свою жизнь, и в то же время он должен быть таким, за которого не жалко умереть.

Таким образом пилоты и штурманы, сами того не сознавая, становились частью экипажа. Пилот, вне зависимости от его возраста, становился признанным лидером. Это резко поднимало его дух. Если требуется лидер, человек становится им.

Ответственность, которую несли пилоты, делала их экстравертами. Они могли испытывать страшное напряжение, но показать это не могли. Самая ничтожная неуверенность пилота немедленно передавалась экипажу. Нервный пилот превращал в неврастеников весь экипаж.