Убийцы Мидаса

Ван-Ин не пил уже сорок восемь часов. Но не смог устоять перед предложением Ханнелоре. Уж слишком оно было заманчивым.

– Кстати, копии авиабилетов, которые тебе предъявил Вандекерхове, не доказывают того, что он не мог быть в Брюгге в ту ночь, когда убили Фиддла, – заявила Ханнелоре, с жадностью поедая тушеную капусту.

Как только ее тарелка опустела, Ван-Ин поставил кастрюлю перед Ханнелоре, и она положила себе еще капусты.

– Из Ниццы до Брюгге можно долететь за час. Вполне возможно, что Вандекерхове прилетел из Ниццы в ту ночь, пробыл в Брюгге несколько часов, а потом улетел обратно. Богатые люди часто так поступают. Они готовы потратить лишние деньги на авиабилет, чтобы сэкономить время.

– Дело даже не в этом. Версавел проверил все рейсы. В ту ночь Вандекерхове никуда не летал, – возразил Ван-Ин и налил себе второй стакан вина, стараясь сделать это как можно незаметнее.

– Прямо-таки все? – насмешливо спросила Ханнелоре с набитым ртом. Ее аппетиту позавидовал бы каменщик, вернувшийся с работы домой. – А частные самолеты он тоже проверил?

Ван-Ин ничего ей на это не ответил.

– Твое молчание означает, что частные самолеты он не проверил, – победно улыбнулась она.

Без пяти десять они сидели в гостиной, уютно устроившись на диване. После двух стаканов белого вина Ханнелоре потянуло в сон, и она задремала, положив голову Ван-Ину на плечо.

Ван-Ин включил телевизор. Шли вечерние новости. После репортажа о войне в Боснии на экране появился Моенс.

«– По версии полиции, взрыв памятника Гвидо Гезелле – дело рук валлонских экстремистов», – заговорил мэр.

– О боже! – воскликнул Ван-Ин и прибавил звук.

Ханнелоре сразу проснулась.

«– Государственная служба безопасности утверждает, что Валлонское революционное движение было активно в течение двадцати лет, – сообщил журналист, который брал у мэра интервью.

– Да, это действительно так, – согласился Моенс.

На Моенсе был его лучший костюм, и он всеми силами старался скрыть свой западнофламандский акцент, но у него это плохо получалось.

– В шестидесятые годы в Валлонии произошла серия поджогов. В большинстве случаев поджигали дома, принадлежавшие фламандцам. Скорее всего, это дело рук приверженцев ВРД. Но никто так и не смог этого доказать. Так же как и в случае с памятником Гвидо Гезелле, тогда они не признались в своих преступлениях.

Моенс говорил длинными громоздкими фразами, он был не очень силен в красноречии.

– Как вы считаете, могут ли подобные инциденты в ближайшее время повториться в нашем городе? – спросил журналист.

– Государственная служба безопасности находится в боевой готовности, – сообщил Моенс. В эту минуту он до боли напоминал уставшего от политических забот Черчилля. – Министр внутренних дел принял решение, в соответствии с которым каждую ночь специальные военные части патрулируют город и следят за порядком.

– Значит, теперь жители Брюгге могут спать спокойно? – спросил журналист.

Моенс улыбнулся. Такой лучезарной улыбке мог позавидовать любой из кандидатов в президенты Бельгии.

– Теперь Брюгге надежно защищен, – с гордостью заявил Моенс. – Мы задушим замысел любого террористического акта в самом зародыше».

Ван-Ин со злостью переключил телевизор на другой канал. Там шла реклама, но, по мнению комиссара, это лучше, чем глупая болтовня мэра.

– Уверен, что через сто лет это интервью будут штудировать в школах, – проворчал он. – Оно станет примером величайшей ошибки властей.

Ханнелоре терпеливо ждала, пока Ван-Ин выпустит пар.

– Извини за нескромный вопрос, – сказала она, когда поняла, что он уже немного успокоился. – А у тебя в доме есть еще что-нибудь съестное, Питер?

Ван-Ин с удивлением на нее посмотрел: это было так не похоже на Ханнелоре, обычно она ела немного, особенно на ночь.

– У меня в холодильнике есть еще баночка соленой селедки, – смущенно произнес Ван-Ин. Он думал, что она наверняка откажется от такой плебейской еды. – Но, наверное, ты…

– Неси ее скорее сюда. Я просто умираю с голоду! – воскликнула Ханнелоре.

– Ты серьезно? Я подумал, что ты пошутила. И потом, может быть, ты еще и не беременна, – усомнился Ван-Ин.

– Посмотрим, что ты скажешь через девять месяцев, – лукаво улыбнувшись, проговорила она.

У Ван-Ина не было настроения спорить с женщиной. Если она хочет считать, что беременна, это ее право. Он встал с дивана и пошел на кухню.

– В банке осталось три селедки! – крикнул он.

– Неси их сюда. Я съем все три. И налей мне, пожалуйста, стакан сока! – в ответ прокричала Ханнелоре.

Ван-Ин не стал протестовать. Прихотям беременных женщин нужно потакать. Иначе какой из него отец их будущего ребенка?

Глава 21