Убийцы персиков: Сейсмографический роман

Желток(смертельно бледный). А вот и я, ваша смерть. Я последний день всеобщего и долговечного. Я ваша могила, ваш оловянный гроб. Мраморная доска ласкает мой взор. А где беседка? Не мешкай, Грес, хватай персики с круглого стола. (Поет.)

Это нищий по имени Грес,

он кушает персики и принцесс.

(Берет черную бархатку и вешает ее на персиковое дерево.)

Францик.Всем раздеться. Я буду обследовать вас. Дайте-ка слуховую трубку! (В то время как шестнадцать господ раздеваются, нежники с ужасающей быстротой шаркают ступнями по земле.)

Нежники, Пантхауэр, Кегль и Пеппо.Все только платья, платья, платья.

Францик(с диким хохотом). Я уже не слышу дыхания. (Бьет ногой по горе одежд. Гора растет. Господа начинают исчезать.) Вот мое заключение. (Отбрасывает слуховую трубку.) Там, где прошли нежники, пульс больше не бьется. Точка. Кухни пусты. С охотой покончено. (Макс Кошкодер без ружья проходит мимо.) Хоть плачь, хоть смейся! (Из земли вырываются языки пламени. Они перекидываются на одежды, но ничего не могут с ними поделать, так как гора платьев разбухает, выходя за пределы сцены. В самом пекле стоит, не тронутое огнем, персиковое дерево, увешанное теперь множеством черных бархаток.)

Смолка(с сатанинским хохотом трагика). А-а-а-ха-ха-ха-ха!

О. идет по саду. Вечереет. Нежники несут ему кукурузные початки. О. прислоняется к печи. На него устремлены взгляды сестренки и матери. Они видят образ нежника Смолки. О. садится за пианино и поет песню про ель. Он уединился, потому что ждет нежников. Шесть раз нажимает он на клавиши. Извлеченные звуки называются: Смолка, Нитка, Желток, Синька, Францик и Щука.

Он не считает их своими богами.

Иначе они были бы вне парка.

А за ним кончается белый свет.

Ночью он получит послание. Это будут ужасные вести. Вести о том свете, о смерти фазанов и перепелов. Вести смазывают картины и призывают О. и нежника Смолку.

Нитка правит и должен править.

Желток страдает и должен страдать.

Смолка убивает и должен убивать.

Францик сражается с болью и должен сражаться.

Щука играет на органе и должен качать воздух.

Нежники обладают властью.

О. опять стоит у печи и рассказывает о власти.

Мы в замке. Мы в башне. Мы лилии на гербе.

Заслышав шум механизмов, О. бежит на кухню замка.

Он готовит еду для нежников.

Ему выпало счастье быть нежником.

В ноги нежникам, канальи!

Об изразцовых печах

Твой отец взял нож за печью.

Он ест мясо человечье.

Графиня отодрала А. за уши, когда тот выкрикнул эти слова прямо в гостиной.

Графиня уже давно стала замечать, что А. взял моду влезать на богато украшенные печи в комнатах третьего этажа и что-то высматривать в запечных углах.

Анна Штангель сидела с Нидером на вязе возле замка, прячась от нежников, с которыми О. обсуждал в ельничке захват дворцового погреба. Нежник Желток был печным нежником, так как нуждался в тепле.

Шкурки, добытые в кошачье воскресенье, лежали на ореховом кресле перед печью.

А. избегал встреч с детьми из школы и прятался за спиной домашнего учителя.

После кошачьего воскресенья он сторонился О., так как боялся стычки из-за шкурок. Черные покрывала, развешанные Анной Хольцапфель во дворе прачечной, нагоняли на него страх, и он добился от матери распоряжения, чтобы по ночам двери охранял егерь Лукас с заряженным ружьем. О. рассказывал, что нежники замышляют все свалить в одну кучу, что означало не что иное, как печь.

В кухонной печи Марии Ноймайстер он не видел никакой тайны. Раскаляются плиты, значит, восходит солнце. Слово «солнце» он слышал в замке чаще, чем слово «печь». Он обратил внимание, что не может выговорить это слово, как только мать замечала, что он пытается его произнести. С печами, видимо, было что-то не так.

А. слышал речи о людоедстве. Когда князь Генрих расписывал силу своих каплунов, которая передается тем, кто их ест, следовало возражение, что силу можно перенять только у подобного. А подобным в замке были только подобные князю.

Своих узнавали по осанке, по непринужденности взгляда, по умению не видеть других, тех, кто не принадлежит к их кругу. Герцогиня стояла в церкви. Когда она чуть не хлопнулась на пол и Цёлестин подхватил ее, она сказала: «Почему никто не поддержит меня?»

Священник Вагнер сбрызнул ей лоб водой из серебряного кувшина.

Уложенная на бархат алтарных ступеней, она поведала о том, что слышала громкий хлопок, подобный пушечному выстрелу. Это напоминает ей один сон, в котором явился Людвиг Святой и возвестил ей рождение некоего принца. Тогда ей представилось, что это будет ребенок, предмет ее упований, несущий чистый свет и озаряющий им весь мир, enfant de miracle ¹².

Легко разрешившись от бремени, она родила сына, отца которого к тому времени уже не было в живых, и долго не давала разрезать пуповину, дабы все могли видеть, что это ее ребенок. Священник крестил его водицей из того же сосуда, из которого уронил несколько капель ей на лоб.