Убик

— Ты знаешь, что Тосканини, дирижируя оперой, имел обычай петь вместе с исполнителями? — спросил Джо. — Что в записи «Травиаты» его можно услышать во время арии «Sempre Libera»?

— Я об этом не знал, — сказал Ал, глядя на проносящиеся под ними жилые здания Цюриха. Джо заметил, что сам тоже смотрит на эту величественную картину.

— Libera me Domine, — сказал он.

— Что это значит?

— «Боже, смилуйся надо мною». Ты этого не знал? Ведь все знают.

— Почему это пришло тебе в голову?

— Это из-за музыки. Прошу вас выключить ее, — обратился он к фон Фогельзангу. — Ранситер ее все равно не услышит. Ее слышу только я, а мне она не нравится. Тебе она тоже не нужна, верно? — обратился он к Алу Хэммонду.

— Успокойся, Джо, — сказал Ал.

— Мы везем нашего мертвого шефа в место, которое называется Мориторий Любимых Собратьев, а ты говоришь мне: «Успокойся», — сказал Джо. — Знаешь, Ранситеру вовсе не нужно было лететь с нами на Луну, он мог послать туда нас, а сам остаться в Нью-Йорке. А теперь самый жизнелюбивый человек, которого я знал…

— Ваш темнокожий друг дал вам добрый совет, — вставил фон Фогельзанг.

— Какой совет?

— Успокоиться. — Фон Фогельзанг. открыл ящичек, расположенный рядом с пультом управления, вынул картонную коробку и вручил Джо. — Угощайтесь, мистер Чип.

— Жевательная резинка с успокаивающим действием, — сказал Джо, беря у него коробку и задумчиво открывая ее. — Я должен ее принять? — спросил он у Ала.

— Должен, — ответил Хэммонд.

— Ранситер в подобной ситуации никогда бы не принял успокаивающее. Глен Ранситер вообще никогда не принимал успокаивающего. Знаешь, что я сейчас понял, Ал? Он отдал свою жизнь, чтобы спасти нас.

— Мы уже на месте, — сказал Ал. Геликоптер начал снижаться. — Сможешь ли ты взять себя в руки?

— Когда услышу голос Ранситера, — сказал Джо. — Когда уверюсь, что он по-прежнему существует в какой-нибудь форме жизни Или полужизни.

— Не беспокойтесь об этом, мистер Чип, — мягко сказал владелец моритория. — Обычно мы используем, вполне достаточный поток протофазонов. По крайней мере, сначала. И только потом, когда период полужизни подходит к концу, приходят печальные минуты. Но при разумном планировании момент этот можно отодвинуть на много лет. — Он заглушил двигатель и открыл дверь кабины. — Приветствуем вас в Моритории Любимых Собратьев, — сказал он, пропуская их вперед, на крышу здания, где приземлился вертолет. — Моя секретарша, мисс Бисон, проводит вас в переговорную. Подождите там, а я доставлю вам мистера Ранеситера, как только техники установят с ним контакт.

— Я хочу присутствовать при всей процедуре, — сказал Джо. — Я хочу видеть, как ваши техники будут его оживлять.

— Может, вы как друг сможете объяснить ему, — обратился владелец моритория к Алу.

— Мы должны ждать в переговорной, Джо, — сказал Ал.

— Ты ведешь себя, как Дядя Том, — с яростью сказал Джо.

— Все моритории работают таким образом, — ответил Ал. — Пойдем в переговорную.

— Как долго это продлится? — спросил Джо у владельца моритория.

— Это станет известно через пятнадцать минут. Если через это время мы не получим измеряемого сигнала…

— Вы хотите пробовать только пятнадцать минут? — спросил Джо и повернулся к Алу. — Всего пятнадцать минут будут они пытаться вернуть к жизни человека большего, чем все мы вместе взятые. — Ему хотелось плакать. — Идем, Ал, — сказал Джо. — Пойдем…

— Это ты иди со мной, — повторил Ал. — В переговорную. Джо послушно последовал за ним.

— Хочешь сигарету? — спросил Ал, садясь на диван, из искусственной буйволовой кожи. Он протянул Джо пачку.

— Они лежалые, — сказал Джо. Ему не нужно было брать сигарету, он и так был в этом уверен.

— Верно. — Ал спрятал пачку. — Откуда ты это знаешь? — Он подождал ответа, потом продолжал: — Нам повезло, что мы живы: ведь это мы могли бы лежать сейчас в холодильнике. А Ранситер сидел бы в этой переговорной. — Он посмотрел на часы.

— Все сигареты на свете лежалые, — сказал Джо и тоже взглянул на часы. Прошло десять минут. Многочисленные мысли, мрачные и бессвязные, проплывали в его голове, как серебряные рыбки. Потом они сменились страхом. — Если бы Ранситер был жив и сидел в этой комнате, все было бы в порядке. Не знаю почему, но я в этом уверен. — Он задумался, что делают сейчас техники с телом Глена.

— Ты помнишь дантистов? — спросил он Ала.

— Не помню, но знаю, чем они занимались.

— Когда-то у людей портились зубы.

— Знаю, — сказал Ал.

— Отец рассказывал мне, как люди переживали, сидя в приемной у дантиста. Каждый раз, когда сестра открывала дверь, человек думал: вот оно, сейчас. Я боялся этого всю жизнь.

— И сейчас ты чувствуешь себя именно так? — спросил Ал.

— Сейчас я думаю: боже мой, почему этот олух директор не придет наконец и не скажет, что Ранситер жив. Или — что он умер. Одно из двух. Да или нет.

— Ответ почти всегда положителен. Как говорил Фогельзанг, статистически…

— На этот раз он будет отрицательным.

— Но ты же не можешь этого знать.

— Я вот думаю, — сказал Джо, — есть ли у Роя Холлиса филиал в Цюрихе.

— Конечно, есть. Но прежде вызови сюда ясновидца, и мы будем все знать.