Убик

Микросканер приступил к поиску номера, наконец из щели выскочила перфокарта, и Джо тут же зарядил ее в приемник телефона.

– Воспроизвожу запись, – металлическим голосом отозвался телефон и выплюнул карту. – Данный номер отключен. Для дополнительной информации поместите красную карточку в…

– Какого года этот справочник? – спросил Джо.

Илд взглянул на выходные данные:

– Двухлетней давности.

– Этого не может быть, – сказала Эди Дорн. – Два года назад корабль еще не был построен. На нем все новое.

– Может, Ранситер решил сэкономить? – вставил Тито Апостос.

– Исключено. – Эди покачала головой. – На этот корабль Ранситер не жалел ни сил, ни денег, ни оборудования. Все его сотрудники знают: «Пратфол-два» – его гордость.

– Был его гордостью, – поправила Фрэнси Спэниш.

– Не согласен. – Джо опустил красную карточку в приемное устройство. – Дайте мне действующий номер Мораториума Возлюбленных Собратьев в Цюрихе, Швейцария, – потребовал он и, повернувшись к Фрэнси Спэниш, добавил: – Ранситер пока существует, и этот корабль по-прежнему его гордость.

Аппарат изрыгнул карточку с выбитым на ней номером, Джо ввел ее в приемный паз. На этот раз компьютер сработал мгновенно. На экране появилась болезненно-угодливая физиономия управляющего мораториумом.

– Меня зовут герр Герберт Шонхайт фон Фогельзанг. У вас случилась беда, сэр? Сообщите свое имя и адрес на случай, если связь прервется.

– Произошел несчастный случай, – сказал Джо.

– То, что мы называем несчастным случаем, – затянул Фогельзанг, – является на деле проявлением Божьей воли. В некотором смысле всю нашу жизнь можно назвать «случаем». И…

– Давайте отложим теологические прения до лучших времен, – оборвал его Джо Чип.

– Это самое лучшее время, чтобы прибегнуть к утешению теологией. Усопший – ваш родственник?

– Это наш шеф. Глен Ранситер из Нью-Йорка, глава Корпорации Ранситера. У вас находится его жена Элла. Мы приземлимся минут через восемь-девять. Можете выслать рефрижератор?

– Усопший в саркофаге?

– Нет, – огрызнулся Джо. – Загорает на пляже Тампа во Флориде.

– Полагаю, ваш остроумный ответ означает подтверждение.

– Высылайте машину в космопорт Цюриха.

Джо повесил трубку. «Подумать только, нам придется иметь дело с этим ничтожеством».

– Мы еще доберемся до Рэя Холлиса, – сказал он собравшимся вокруг него инерциалам.

– Разве мы едем не к Фогельзангу? – удивился Сэмми Мундо.

– Доберемся и уничтожим его, – повторил Джо.

«Глен Ранситер, – подумал он. – В саркофаге, украшенном пластиковыми розочками. Пробуждаемый к полужизни на один час в месяц. Угасающий, слабеющий, уходящий в туман… Господи! – Джо чуть не задохнулся от ярости. – И надо же, чтобы именно он, из всех людей на земле. Человек такой жизненной силы. Такой энергии».

– По крайней мере, – вздохнула Венди, – он будет ближе к Элле.

– В некотором смысле, – пробормотал Джо и смолк: на эту тему говорить не хотелось. – Терпеть не могу мораториумов. И их владельцев. Терпеть не могу Герберта Шонхайта фон Фогельзанга. Почему Ранситер выбрал швейцарский мораториум? Чем ему был плох мораториум Нью-Йорка?

– Это швейцарское изобретение, – сказала Эди Дорн. – Согласно независимым исследованиям, по продолжительности жизни швейцарские мораториумы в среднем на два часа превышают наши.

– Почему ООН не запретит полужизнь? – возмутился Джо. – Это нарушение естественного круговорота рождения и смерти.

– Если бы полужизнь была угодна Господу, – насмешливо заметил Эл Хаммонд, – мы бы рождались в саркофаге, заполненном сухим льдом.

– Вошли в зону действия системы наведения космодрома Цюриха, – выйдя из рубки, мрачно сказал Дон Денни. – Нас посадят.

– Не вешай нос, – сказала Эди Дорн, – смотри на вещи просто. В сущности, нам дьявольски повезло: могли погибнуть при взрыве, могли нарваться на лазерный луч в полете. Потерпи, скоро приземлимся, будем в безопасности.

– Следовало бить тревогу, сразу как нас пригласили на Луну, – сказал Джо. «Ранситер должен был насторожиться», – подумал он. – Шеф всегда предупреждал: всякая работа, связанная с отлетом с Земли, уже подозрительна. А на Луну вообще лучше не соваться из-за полной неразберихи с Гражданским кодексом. Немало защитных организаций погорели на этом деле.

«Если в мораториуме его оживят, – подумал Джо, – то первым делом он скажет: «Я всегда подозрительно относился к Луне». Выходит, недостаточно подозрительно. Слишком выгодным показался контракт. И он заглотил наживку. Хотя и чувствовал беду».

Система наведения космодрома Цюриха включила тормозные ракеты, корабль задрожал.

– Джо, – сообразил Тито Апостос, – тебе придется сказать Элле про Ранситера. Ты понимаешь?

– Я думаю об этом с момента взлета.

Корабль продолжал тормозить, одна за другой включались вспомогательные посадочные системы.

– Кроме того, – продолжал Джо, – я должен еще уведомить о случившемся Общество. Они нас с грязью смешают, скажут, что мы, как бараны, полезли в ловушку.

– Разве они не наши друзья? – спросил Сэмми Мундо.

– После такого провала у нас больше нет друзей.