Убик

— Я… — начал Барни и повернулся к мисс Фьюгейт, которая вошла следом. Он сделал неопределенный жест, снова повернулся к Лео и сказал: — Во всяком случае, вы вернулись.

— Конечно, вернулся. Я построил себе лестницу. Ты не хочешь мне рассказать, почему ты и пальцем не пошевелил? Думаю, что не хочешь. Однако, как я понимаю, обошлось без твоей помощи. Теперь я уже кое-что знаю об этом новом продукте, чуинг-зет. Он определенно хуже, чем кэн-ди. Могу это заявить с чистой совестью. Без всяких сомнений можно сказать, что он вызывает галлюцинации. Теперь к делу. Элдричу удалось убедить ООН в том, что чуинг-зет вызывает настоящее перевоплощение, что соответствует религиозным убеждениям большей половины членов Генеральной Ассамблеи, в том числе этого индийского вонючки Хепберн-Гилберта. Это обман, поскольку чуинг-зет подобным действием не обладает. Однако худшее свойство чуинг-зет — это его солипсизм. Принимая кэн-ди, ты делишься своими переживаниями с другими… — Он замолчал, а потом раздраженно спросил: — В чем дело, мисс Фьюгейт? На что вы так уставились?

— Извините, мистер Булеро, — пробормотала Рони Фьюгейт, — но у вас под столом какое-то существо.

Лео наклонился и заглянул под стол.

Из щели между основанием стола и полом вылезло нечто и посмотрело на него немигающими зелеными глазами.

— Убирайся отсюда! — рявкнул Лео и сказал Барни: — Найди какую-нибудь линейку или щетку, чтобы его прогнать.

Барни вышел из кабинета.

— Черт с ним, мисс Фьюгейт, — сказал Лео, затягиваясь. — Я даже думать не хочу, что это может быть и что это означает.

Поскольку это могло означать, что Элдрич — в лице маленькой Моники — был прав, говоря: «Меня это совершенно не волнует. Подожди немного и увидишь, чем все это кончится».

Существо выползло из-под стола и побежало к двери. Там оно пролезло в щель по дверью и исчезло.

Оно было еще хуже, чем глюк. Лео хватило всего лишь одного взгляда, чтобы понять это.

— Ну вот и все, — сказал он. — Мне очень жаль, мисс Фьюгейт, но вы можете возвращаться к себе. Нет никакого смысла дискутировать о том, какие действия следует предпринять в связи с неизбежным появлением чуинг-зет на рынке. Ведь, в сущности, я ни с кем не разговариваю, просто сижу тут и болтаю сам с собой.

Он был подавлен. Он был полностью во власти Элдрича, который только что продемонстрировал ему реальную или, по крайней мере, видимую ценность чуинг-зет. Сам Лео принял галлюцинацию за действительность. Только кошмарное насекомое, созданное — намеренно — Палмером Элдричем, открыло ему истину.

«Если бы не это, — подумал Лео, — я мог бы застрять здесь навсегда. Провести всю жизнь, как сказал Элдрич, в этой эрзац-Вселенной. Боже мой, — подумал он, — Палмер меня победил».

— Мисс Фьюгейт, — сказал Лео, — не стойте здесь, пожалуйста. Возвращайтесь в свой кабинет.

Он встал, подошел к холодильнику и налил себе минеральной воды в бумажный стаканчик. Нереальное тело пьет нереальную воду, подумал он. На глазах нереальной сотрудницы.

— Мисс Фьюгейт, — спросил он, — вы в самом деле любовница Майерсона?

— Да, мистер Булеро, — кивнула мисс Фьюгейт. — Я вам уже говорила.

— И не хотите быть моей, — покачал головой Лео. — Поскольку я слишком старый и слишком эволюционировал. Вы знаете… а впрочем, не знаете, — что в этой Вселенной у меня есть кое-какие возможности. Я мог бы сменить свое тело, стать молодым.

«Или, — подумал он, — сделать тебя старой. Как бы тебе это понравилось?»

Он выпил воду и швырнул стаканчик в мусоропровод. Не глядя на мисс Фьюгейт, он подумал: «Вы в моем возрасте, мисс Фьюгейт. Даже старше. Ну да, вам сейчас около девяноста двух лет. По крайней мере, в этом мире. Ты здесь постарела… время побежало для тебя быстрее, поскольку ты мне отказала, а я не люблю, когда мне отказывают. Тебе даже больше, чем сто лет, — продолжал думать Лео, — и ты старая, сморщенная, худая, беззубая и слепая. Ты чудовище».

За его спиной послышался тихий, хриплый стон. Дрожащий, писклявый голосок, будто крик перепуганной птицы:

— О, мистер Булеро…

«Я передумал, — подумал Лео. — Ты такая же, как прежде, я все возвращаю обратно, ладно?»

Он обернулся и увидел Рони Фьюгейт, вернее, нечто стоящее там, где он только что видел ее. Худая, морщинистая, едва держащаяся на ногах фигура… он увидел лицо, ввалившиеся щеки и глаза, напоминавшие два сгустка белой слизи, из которых сочились клейкие, тягучие слезы, — глаза, которые пытались умолять, но не могли, поскольку не в состоянии были его увидеть.

— Ты такая же, какая была, — хрипло сказал Лео и зажмурился. — Скажи мне, когда все будет в порядке.

Шаги. Мужские. Барни возвращается в кабинет.

— Боже мой, — сказал Барни, останавливаясь.

— Она еще не такая, как раньше? — спросил Лео, не открывая глаз.

— Она? Где Рони? Что это?

Лео открыл глаза. Это была не Рони Фьюгейт, даже не ее столетнее подобие. Это была лужа какой-то непонятной жидкости, которая жила своей собственной жизнью, и в ней плавали какие-то серые, острые обломки.