— Я не могу задержать регрессию. Одному это вообще невозможно. Я, конечно, начал с тысяча девятьсот девяносто второго, но все стало ломаться. Монеты, сливки, сигареты — эти явления вы замечали. К тому же постоянно прорывался снаружи Ранситер, а его мне только не хватало. По сути дела, было бы лучше, если бы он не вмешивался. — Джори лукаво улыбнулся. — Но обращение в прошлое меня нисколько не тревожило, я знал, что вы припишете все Пат. Слишком похоже на ее талант. Я даже думал, что вы ее прикончите. Вот бы я порадовался. — Джори еще больше оскалился.
— А зачем сохранять гостиницу и улицу теперь, когда я все знаю?
— Но я всегда делаю это так. — Глаза Джори расширились.
— Убью! — сдавленно крикнул Джо и навалился на Джори, пытаясь схватить его за горло.
Зарычав, Джори впился ему в руку. Огромные, тупые, как лопата, зубы глубоко вошли в правую кисть. Дернув головой, Джори оторвал руку Джо от своего горла и уставился на него немигающим взглядом. Он плотоядно рычал, сжимая зубы. Они еще глубже вошли в плоть, и Джо едва не потерял сознание от боли. «Он же меня ест», — дошло вдруг до него.
— Нет! — крикнул Джо и изо всех сил ударил Джори по носу. — Убик тебе не позволит! — Он наотмашь хлестнул юнца по глазам. — Со мной у тебя ничего не выйдет!
— Ефе посмошшим… — прорычал Джори, по-овечьи двигая челюстями и пережевывая руку Джо.
Обезумев от боли, Джо ударил Джори ногой. Челюсти разжались. Джо отполз назад, в ужасе глядя, как кровь заливает изувеченную руку.
— Ты все равно не сделаешь со мной того, что сделал с остальными!
Нащупав баллончик с Убиком, он направил распылитель на кровоточащую рану. Слабая струйка частиц тонкой пленкой покрыла изжеванную, порванную плоть. Боль немедленно утихла.
Рана затянулась.
— И ты не можешь убить меня, — ухмыльнулся Джори.
— Я пошел наверх, — пробормотал Джо. Пошатываясь, он направился к двери и распахнул ее, сделал несколько осторожных шагов по темному коридору. Пол казался вполне надежным. Ничто не напоминало квази-, псевдо— или ирреального мира.
— Далеко не ходи, — крикнул вдогонку Джори. — Я не могу работать на большом расстоянии. Учти, если надумаешь сесть в машину и отъехать на несколько миль… рано или поздно доедешь до точки, где все оборвется. А это тебе понравится не больше, чем мне.
— По-моему, я ничего не теряю. — Джо дошел до лифта и нажал кнопку вызова.
— С лифтами у меня не всегда получается, — сказал в спину Джори. — Слишком сложные. Может, лучше пойдешь по лестнице?
Подождав еще немного, Джо уступил и, следуя совету Джори, пошел вниз по лестнице — по тем же самым ступенькам, по которым недавно из последних сил поднимался.
«Ну вот, — подумал Джо, — вот одна из действующих сил, та, что пытается уничтожить нас… что уже уничтожила всех, кроме меня, — Джори. За ним — ничего, Джори — это конец. Встречусь ли я с другой силой? Скорее всего нет, во всяком случае, не скоро».
Спустившись в вестибюль, Джо огляделся. Вокруг сновали люди, с потолка свисала люстра.
Джори, что ни говори, провернул огромную работу. Настоящий, подумал Джо, пробуя ногой пол. Не провалишься.
Судя по всему, у парня богатый опыт. Похоже, он проделывал такое не один раз.
Подойдя к администратору, Джо спросил:
— Где тут у вас приличный ресторан?
— По улице к центру. — Клерк оторвался от сортировки почты. — И направо. «Матадор». Вам очень понравится, сэр.
— Я тут совсем один, — неожиданно сказал Джо. — Есть в вашем отеле какие-нибудь развлечения? Девочки?
Сухим, неодобрительным тоном клерк ответил:
— В нашем отеле подобного нет, сэр. Мы не занимаемся сводничеством.
— У вас благопристойный, чистый, семейный отель, так?
— Мы прилагаем к этому все старания, сэр.
— Я вас просто проверил, — сказал Джо. — Хотел убедиться, что попал в приличное место.
Он отошел от стойки, пересек вестибюль, спустился по широким мраморным ступенькам и вышел через вращающиеся двери на тротуар.
Глава 16
Разнообразие машин потрясало: модели разных лет и модификаций. И в том, что большинство из них имели черный цвет, вины Джори не было. Подлинная примета времени.
Но откуда он узнал?
«Странно, — подумал Джо, — что Джори до мелочей известен быт 1939 года, в котором никто из нас не жил, кроме… Глена Ранситера».