Убик

– Боюсь, что нет, – пробормотал Дон Денни. – С чего ты взял, что это, – он постучал по лежащей на столе купюре, – то, что ты называешь деньгами Ранситера, примут хоть в одном банке? Это же не ценная бумага, правительство ее не выпускало. Это – игрушечные деньги, ненастоящие.

– Ладно. – Эл кивнул. – Может, и не настоящие, может, и не примут. Вопрос не в этом.

– Вопрос в том, – подхватила Пат Конли, – что нам надо определить, в чем суть второго процесса, заключающегося в различных проявлениях личности Ранситера.

– Да в этом и суть! – резко бросил Дон Денни. – В его проявлениях. Некоторые монеты устаревают, а на некоторых появляется профиль или портрет Ранситера. Знаете, что я думаю? Процессы идут в противоположных направлениях. Один, можно сказать, уходящий, исчезающий. Это процесс первый. Второй – приходящий, становящийся. Но приходит то, чего никогда не было.

– Исполнение желаний, – едва слышно произнесла Эди Дорн.

– Что? – переспросил Эл.

– Может, Ранситер мечтал об этом, – пояснила Эди. – Чтобы его портрет печатали на ценных бумагах. На всех купюрах и даже на монетах. Это же величественно!

– А на спичечных этикетках? – поинтересовался Тито Апостос.

– Нет, на спичечных этикетках совсем не величественно, – согласилась Эди Дорн.

– Реклама пошла уже на спичечных коробках, – сказал Дон Денни. – Наверняка задействованы телевидение, газеты, журналы и почта. Все это так или иначе проходит через наш отдел рекламы. Ранситер никогда не придавал этому особого значения. Думаю, и на спичечные коробки он плевать хотел. Если бы таким образом проявлялась его душа, то скорее мы увидели бы его на экране телевизора, чем на монетах или спичках.

– Может, он уже давно на экране?

– Действительно, – живо откликнулась Пат Конли. – Ни у кого из нас не было времени посмотреть телевизор.

– Сэмми, – крикнул Эл, протягивая монету, – включи телевизор!

– Даже не знаю, хочу ли я смотреть, – прошептала Эди, когда юноша опустил монету и отступил в сторону, крутя ручку настройки.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Джо Чип, и Эл увидел его лицо.

– Выключи телевизор! – Эл вскочил и направился к Джо. Все замерли. – Что случилось, Джо? – Чип молчал, и Эл повторил: – Джо, скажи, что произошло?

– Я нанял корабль, чтобы долететь сюда, – хрипло произнес Джо.

– Ты и Венди?

– За корабль надо рассчитаться. Он на крыше. У меня не хватает денег.

– Вы сумеете выписать чек? – обратился Эл к Вальтеру У. Уэйлсу.

– В этих пределах я имею право распоряжаться фондами, – сказал адвокат, поднимаясь. – Я займусь кораблем. – Взяв портфель, он вышел из комнаты.

Джо по-прежнему стоял на пороге. Элу показалось, что со времени последней встречи он постарел на добрую сотню лет.

– В моем кабинете… – Джо заморгал и отвернулся. – Не знаю, стоит ли… стоит ли на это смотреть. Когда я ее нашел, со мной был этот тип из мораториума. Он сказал, что ничего нельзя сделать. Прошло слишком много лет. – Джо повернулся и побрел к лифту. – По дороге сюда меня накачали транквилизаторами. Включили в счет. Должен сказать, чувствую я себя лучше. В некотором смысле я вообще ничего не чувствую.

Подошел лифт. Джо и Эл вошли внутрь, и до самого третьего этажа, где располагался кабинет Джо, никто не проронил ни слова.

– Не советую тебе смотреть, – пробормотал Джо, отпирая дверь. – А впрочем, как хочешь. Если я сумел перенести, то и ты выдержишь.

– Боже милосердный, – прошептал через некоторое время Эл. – Когда это произошло?

– По-видимому, все началось еще до того, как она добралась до моей комнаты. Мы, то есть директор мораториума и я, нашли в коридоре обрывки одежды. Следы вели к моей двери. Но в вестибюле с ней все еще было в порядке. Или почти в порядке. Во всяком случае, никто ничего не заметил. А в таких солидных гостиницах за входом смотрят хорошо. И то, что она смогла добраться до моей комнаты…

– По крайней мере, передвигаться она могла.

– Я думаю обо всех оставшихся, – сказал Джо.

– То есть?

– То же самое произойдет и с нами.

– Каким образом?

– Во всем виноват взрыв. И мы помрем точно так же, один за другим. Все до единого. Пока от каждого не останется пучок волос и десять фунтов высохшей кожи с костями, которые пошвыряют в пластиковый мешок.

– Хорошо, – сказал Эл. – Значит, действует некая сила, вызывающая ускоренный распад. Все началось с момента взрыва на Луне. Это мы уже знали. Теперь нам известно, что действует и контрсила, влияющая противоположным образом. Связанная каким-то образом с Ранситером. На наших деньгах появляются его портреты. На спичечном коробке…

– Я слышал его по видеофону, – сказал Джо. – В гостинице.

– По… Не может быть!

– Не на экране, без видео. Только голос.

– Что он сказал?

– Ничего конкретного.

Эл уставился на Джо:

– А он мог тебя слышать?

– Нет. Я пытался докричаться. Но связь была односторонней. Слышать мог только я.

– Поэтому я и не мог дозвониться.

– Наверное. – Джо кивнул.

– Мы пытались включить телевизор, когда ты вошел. Представляешь, в газетах до сих пор ни слова о его смерти. Чушь какая-то.