Убили Гангрену

– Людмила! – крикнул он жене. – Ты можешь угадать, кто пришел? – и радостно улыбнулся.

– Я не эстрасенс, не чувствую на расстоянии, – отозвалась жена, не отрываясь от экрана телевизора.

– Это Виктор!

– Ну да! Неужели его освободили? Почему ты мне не сказал, что он придет? Я бы что-нибудь приготовила вкусненькое.

– Да откуда я знал? Мы сним не виделись, – ответил Валентин, открывая дверной замок. – Просто я по звонку узнаю, что это он! – распахнув двери перед гостем, сдержанно с ним поздоровался, словно они разошлись только вчера. – Что я говорил? Виктор собственный персоной!

Из комнаты вышла Людмила, полненькая сероглазая шатенка с пышными кудрявыми локонами до пояса, закутанная в теплый халат.

– Витек! – она радостно бросилась ему на шею. – Как ты? Тебя освободили? Совсем? – обрушила град вопросов на пришедшего.

– Взломал решетки, перестрелял конвоиров и сбежал, – рассмеялся Метелкин, вытаскивая и ставя на стол поллитровку.

– Я серьезно, Витек, тебя выпустили только сейчас?

– Нет, сразу после обеда. Давай на стол хлеб и лук, я греться буду. Промерз до костей.

– У нас не согреешься, все батареи холодные, не топят уже второй день.

– Тем более надо согреться. Где у тебя рюмки?

Людмила быстро собрала нехитрую закуску, поставила рюмки, сама откупорила бутылку и разлила водку по рюмкам.

– За освобождение, Витек! – первой произнесла тост хозяйка дома.

Они выпили все разом и несколько минут молчали, закусывая.

– Витек, расскажи, как идет следствие, – заговорила Людмила, отставляя в сторону пустую рюмку.

– Толком ничего пока неизвестно, – посерьезнев лицом, задумчиво заговорил Метелкин.  – Но адвокат мне намекнул, что знает, кто убийца и, возможно, вскоре его схватят.

– Скорее бы, – вздохнула Людмила и тряхнула головой так, что ее прекрасные волосы взметнулись веером и закрыли лицо. Она легким движением полной руки откинула прядь назад и, помолчав, добавила. – Задушить ублюдка мало!

– Смертная казнь во всем мире не приветствуется, – Виктор выпил вторую рюмку, не дожидаясь хозяев. – Скоро ее отменят.

– Для нашего государства это будет полной катастрофой, – с жаром заявила Людмила. – Мразь надо уничтожать!

– Я лично против смертной казни, – Виктор откинулся на спинку стула и закрыл усталые глаза.

– Мне тоже людей жалко, – Валентин снял очки, потер пальцами глаза, – но я согласен с Людмилой. Мразь надо уничтожать. Чтобы нормальным людям было спокойнее жить.

– Скажи, Валентин, чем я могу помочь нашему детективу?

– Не знаю. Искать убийцу – не твое дело.

– Но должен же я помочь изловить негодяя!

– Витек, мы тебя понимаем, ты вымотан, уставший. Я постелю тебе в детской.

– Во дожил, – грустно рассмеялся Виктор. – Вышел из тюрьмы, и переночевать негде.

– Галку видел? Она о тебе спрашивала.

– После смерти «Гангрены» я не хочу ее видеть. А за вещами к ней идти как-то стыдно. Сделай доброе дело, Валентин, завтра забери чемодан. А я поищу квартиру.

– Живи у нас, – Людмила стала убирать со стола, – ты нас не стеснишь. Сам знаешь, Маша в деревне поселилась. Костику там хорошо. А Ваня – у совей зазнобы. Мы теперь одни.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Анатолий Николаевич Векшин только что принял душ и в хорошем расположении духа аккуратно зачесывал на затылок редкие светлые волосы, стараясь прикрыть небольшую лысину. Он бормотал слова какой-то популярной песенки. Где слышал слова – не мог вспомнить. Скорее всего ресторанный певец заронил мелодию в душу, а слова в мозг:

И мне все кажется, все кажется,

Налью сто грамм – и свяжутся

Две жизни, как две нити, в узелок…

Вдруг в зеркале тихо появилось еще одно лицо. Анатолий Николаевич замер, глаза его округлились, рука с расческой застыла в воздухе над головой.

– Егор? – вопрос слетел с губ и замер, где-то вверху завис, будто звук лопнувшей натянутой струны.

– Напугал? – Егор зловеще оскалил круглые белые зубы в неприятной улыбке.

– Н-нет…

– А чего заикаешься?

– Не люблю, когда подкрадываются сзади.

– Не любишь? Или боишься?

– И то и другое мне неприятно. Я тебе нужен? Товара у меня пока нет. Вот жду…

Егор бесцеремонно прошел по узкой длинной комнате, осмотрелся и сел на неубранную постель.

– Неплохо устроился. Отчего не в гостинице? Я искал тебя в «Альпийской».

– Мы, кажется, договорились – я сам приеду к тебе на дачу.

– Горе у меня, Толян, – в голосе Егора не проскользнуло ни одной тоскливой ноты, – какая-то сволочь брата моего пришила.

– Валерку?

– Валерка – средний. Сашку.

– Сашку? – Анатолий Николаевич слегка побледнел. – За что?

– Не знаю.

– А кто?

– Прошел слушок, что это твоя работа. Видели ребята тебя вместе с ним на пляже. А часа через два на том самом месте, где вы с ним стояли, лежал один Сашка. Мертвый.

– Да, – заторопился Анатолий Николаевич, – все верно. Я был на пляже. И разговаривали с ним. Ты же знаешь, по какому делу мы встречались. Но я ушел, а он остался.

– Лежать мертвым, – перебил его Егор.

– Нет, – Векшин присел рядом с ним на постель, – нет, это сплетни. Кому-то на руку такие слухи. Как ты мог подумать? Чтобы я такое? У нас дело миллионное! Я не могу ставить под удар… От меня много людей зависит…