Убить админа

Но он влетел к ней на кухню, пышущий такой злой яростью, что Катя испугалась. Чуть-чуть, совсем немного. Она никогда еще не видела Бориса таким ненавидящим. А он, оказывается, ее ненавидел.

— Ну все, ты меня достала, — зашипел человек, которого она в той, прежней жизни любила и так ему верила, что до сих пор бывало стыдно, когда вспоминала, как верила. А сейчас он стоит и от ненависти лицо перекошено страшной гримасой, а глаза готовы убить.

— Не хочешь нормальных отношений, будем с тобой обходиться по-другому, — цедил он сквозь зубы. — Завтра ставлю замок в свою комнату, послезавтра вывешу объявление о сдаче жилплощади внаем. Семья у нас с Валечкой молодая, лишний рубль не помешает. А то, я вижу, ты совсем охамела.

И все. И нет его. Вышел, оставив входную дверь открытой настежь, прямо в жадный лаз соседского перископического дверного глазка.

Трудно женщине одной. Всяк мужик норовит обидеть. Интересно, есть в Москве общество феминисток?

Катя со вздохом поднялась с табурета и отправилась в прихожую запирать замки. На всякий случай приветливо помахала ручкой в сторону соседкиной двери. Потом снова направилась в кухню.

В кухне у окна стоял Демидов.

Катя крепко зажмурилась и открыла глаза вновь. Демидов стоял у окна по-прежнему.

Олег Демидов, взбешенный так, что скулы свело, дергал свой несчастный «Мерседес» вперед-назад в тупой надежде, что сможет вывернуться и наконец поехать куда подальше. Его машину успели запереть и спереди, и сзади, пока он разводил церемонии с этой дурой.

Свой «мерс» он бросил у тротуара в непосредственной близости от главного входа в пафосную башню бизнес-муравейника. Он спешил. Боялся не успеть и разминуться. Ну кто мог подумать, что вечером после работы здесь машины будут не разбирать, а ставить! А его конкретно заперли.

Наконец к «Сузуки», уткнувшейся в его капот, неторопливо подплыла какая-то офисная барышня в сопровождении такой же офисной подружки, и они, непринужденно щебеча, стали укладывать в багажник яркие шуршащие пакеты, а затем долго прощались, а потом одну из них окликнул мрачный мужик, сидящий за рулем почти такого же, как у Демидова, «Мерседеса». Барышни тут же начали целоваться и обещать друг другу непременно позвонить. Наконец владелица «Сузуки» уселась за руль и начала искать ремень безопасности, смотреться в зеркало заднего вида, а потом заново его устанавливать. Потом она повернула ключ в зажигании, и «Сузуки» внезапно дернулась назад, а только потом вперед. Когда путь стал свободен, Демидов уже не понимал, куда ему нужно ехать.

Только что знал, а вот теперь уже не знает.

Первое, что он почувствовал, когда услышал от Катерины ее хамскую тираду, были лютый гнев и жгучее желание вмазать сволочной девице открытой ладонью по лицу, хотя женщин он никогда не бил. Хорошо, что сдержался. И хорошо, что заперли его автомобиль, успел очухаться.

«Ты бы лучше на себя злился, не на нее…» Но, конечно, считать себя оскорбленным в высоких чувствах куда как приятнее. Катя ведь просто высказала ему то, на что он сам рассчитывал и чего хотел. Высказанное вслух звучало несимпатично. Высказанное вслух девушкой, с которой именно так он и намеревался поступить.

Как — так? А подло, вот как. Потому и взбесился, что угадала она, почувствовала, поняла. И он тут же: да как она смеет меня в подлости подозревать?!

А ты и есть подлец, братец, первостатейный. Мало тебе, между прочим, чтобы все по-твоему было — она же согласилась, — так тебе надобно еще, чтобы думала о тебе девушка при этом, как о безупречном герое, а в случае разрыва лишь себя ругала бы за несовершенства. А за что ей пришлось бы себя ругать, Демидов бы подсказал. «Скучно что-то с тобой, девочка, пресно и неинтересно. Извини».

Ну вот, собственно, и все. Ты трус, Демидов, хотя и подлец.

Так сидел он, уставившись в лобовое стекло, а потом, коротко выдохнув, повернул ключ, вывернул резко руль и поехал. Он знал, где живет его Катя, и знал, что теперь ей скажет.

Подойдя к Катиному подъезду, Демидов остановился под козырьком, намереваясь подождать кого-нибудь из жильцов, чтобы следом за ним проникнуть внутрь. Конечно, можно набрать номер квартиры, чтобы Катя сама впустила его, но он не был уверен, что впустит. А с лестничной клетки впустит, если он пообещает учинить шум, на который выскочат все соседи. Главное, оказаться в квартире. Это сейчас главное. Именно сегодня. Иначе он ее потеряет.

Потоптался на месте в двух метрах от металлической подъездной двери, держа в руках незажженную сигарету. Вот и жилец, милости просим. Жилец вылез из раздолбанной «Ауди», но отошел не сразу, а, сунув голову в распахнутую дверь, секунд десять изливал нежные слова, обращенные к кому-то, сидящему внутри. Демидов решил, что это все-таки не тутошний, а так, на минутку к кому-то в гости заскочил, впрочем, без разницы, лишь бы дверь в подъезд открылась.