Убить Батыя!

Но если мы таковые, то где же, черт возьми, сам генерал?! Вот, блин, зазнайки! У меня закралось подозрение, что Нарчатка таким образом решила выказать нам свое фи. Если так, то плохо, мы же притащим сюда Батыево войско и должны понимать, что нам не ударят в спину, как это сделал в свое время с Пургазом Нарчаткин папаша Пуреш.

К своим мы приехали с не слишком обнадеживающими известиями:

– Нарчатки пока нет, нас никто не только не ждет, но и не привечает.

Где-то внутри ныло ощущение, что именно здесь нас ждут крупные неприятности, во всяком случае лично меня точно ждут, как того котенка по имени Гав из мультика.

Сотник Валгас махнул рукой:

– А ну их, пусть сидят себе за стенами, в лесу подождем. Столько жили без крыши над головой и еще проживем!

– Так-то так, только как бы не напали. Не нравится мне это место, ох как не нравится.

Но делать нечего, с Нарчаткой встречаться надо, значит, надо и ждать ее. Если еще седмицу не приедет, значит, помощи нам от них нет. Ладно, сами обойдемся.

Едва успели найти место поприличней, явно никем не занятое и удобное для круговой охраны, как дозорные сообщили, что от города к нам движется конная группа.

– Большая?

– Нет, человек восемь.

– Смотрите внимательней вокруг, это может быть отвлекающий маневр, зайдут в тыл и ударят со всех сторон.

– Настя хотела сказать, что это может быть обман, смотрите, чтобы вокруг не обошли, – Вятичу уже надоело напоминать мне, чтоб говорила «по-русски», чаще он просто «переводил». Ратники не удивлялись, они уже тоже поняли, что я не от мира сего, и были с этим, как ни странно, согласны.

Вот теперь прибыл генералитет. Но я смотрела на командира местного боевого отряда и не могла отделаться от неприятного чувства, что меня попросту дурачат. Внешность главного охраняющего Сырню была далека не только от мокшанской (они с русскими на одно лицо), но и вообще от местной. Наш булгарин Алым выглядел куда больше похожим на нас с Вятичем, чем важно сошедший с коня представитель Сырни. Мелькнула мысль, что ее уже давно взял Батый, еще когда шел туда, и теперь ждет не дождется, когда мы окажемся внутри городских стен, чтобы перерезать нам глотки.

Напряглись все. Неужели Нарчатка настолько подлая, что приготовила нам ловушку? Думать так совсем не хотелось, тогда пропадала последняя надежда на человеческую порядочность.

Сырнинское начальство важно прошествовало к нам и так же важно поклонилось, прижимая руку к груди. Это ни о чем не говорило, монголы небось тоже так кланяются, тем более желая заманить кого-то в западню и не то сделаешь.

Но мы поклонились в ответ. Я молчала, не зная, что говорить. Но вспомнила учение о театральной паузе: тяни ее, сколько сможешь… Тянула, как хорошая актриса, смотрела довольно приветливо и вопросительно и тянула.

Сработало, начальство соизволило объясниться первым:

– Я глава отряда, охраняющего Сырню. Вас не пустили в город, потому что мы не пускаем в него чужих вооруженных людей.

Я важно кивнула:

– Проходите в шатер. Мы пока не устроились, но гостей есть чем приветить.

Пусть знает, как надо принимать гостей. Правда, у нас не слишком удобно и богато, не хотелось перегружать своих лошадок разным барахлом, но это не главное. И хорошо, что мы не успели устроиться.

Он произнес какое-то имя, повторить которое с первой попытки я бы не рискнула, во-первых, не поняла, во-вторых, просто не запомнила. Но на всякий случай кивнула и назвала себя, втайне надеясь, что запомнил хоть кто-то из окружающих, Вятич, например, который вел себя на удивление тихо и незаметно рядом со мной.

– Мы не просили войти в город, подождем Нарчатку здесь.

– Нарчатки нет в Сырне.

Он что, дурак? Я же сказала: подождем.

– Я знаю. Она скоро придет со своим отрядом.

Если честно, то мне меньше всего хотелось оставаться возле этого противного городишки! Пусть сидят себе за стенами и трясутся. И вдруг меня повело:

– Сырня платит дань монголам?

– Нет, платят буртасы и мокша.

– А вы кто?

– Мы… мы всего понемногу, – неожиданно добродушно рассмеялся начальник сырнинского отряда, я мысленно называла его уже начальником погранзаставы. – У нас и мокша, и буртасы, и булгары, и вот даже аскизы.

– Кто?

Я понимала, что это не очень-то вежливо – вот так таращить глаза при произнесении названия какого-то народа, но не сдержалась и теперь корила себя за это. А вдруг аскизы – это местная элита, и меня после такого вопроса попросту разнесут по кочкам? А как же тогда недобитый Батый?

Но начальство не обиделось, видно, мало кто знал столь ценные кадры.

– Аскизы живут на Алтае, но мы хорошие воины, а здесь, – он кивнул через плечо на видневшиеся стены Сырни, – не очень любят воевать. Потому нанимают аскизов, чтоб охраняли.

У меня с сердца свалился огромнейший гранитный валун. Широкое лицо у «погранца» не из-за родства с Батыем, а из-за того, что он сам степняк. Но тут же появилось другое опасение: степняк степняку глаз не выклюет. Таким спеться с Батыем не проблема.

– А откуда русский знаете?

– В городе много всяких, и русских тоже. У меня приятель русский, я его своему языку учу, он меня своему. Микола. Кузнец хороший.