Убить бессмертие

— Вон севернее зимник проходит, но сейчас там на машине не проедешь, слишком почва влажная. А если нам берегом дойти вот сюда, то, может, найдем остатки моста. На карте грейдер показан, но мне кажется, что там его давно уже нет.

— Почему тебе так кажется?

— Там в советские времена зверосовхоз был. Я еще школьником с охотниками ходил в этих местах. У реки должно быть зимовье, я еще участвовал в постройке дополнительного навеса, где шкуры сушили.

— Там люди?

— Кто ж теперь знает? Столько лет прошло. Если охотники в поселках есть, то зимовье не бросили. А оно хорошо было поставлено, на лиственничном венце[15]. И крыша дранью[16]перекрыта и в два слоя рубероидом.

— Ладно, а сколько оттуда до ближайшего поселка?

— Километров восемьдесят. Я название не помню, но мы туда летом на подводах добирались два дня. А лошадей оставляли на берегу, на той стороне.

— Ты же говорил, что там мост был?

— Был, но по нему ногами перейти можно, на «уазике» проехать можно, а лошади ноги переломают. Снизу бревна вдоль, потом ряд бревен потоньше поперек, а уж по ним расколотые пополам бревна, как колея под колеса. Но на машине туда проехать можно только по первому морозу, пока снега нет. Так и вывозили шкуры.

— Ладно, уговорил, — принял наконец решение Борщевский. — Думаю, что охотники нас не испугаются, а потом, глядишь, и «вертушку» вызовем. Если тебе верить, то там площадка должна быть приличной ширины.

— Как сказать, — пожал плечами Леня. — Давно это было.

Борщевский достал аппарат связи и вызвал Князя. Описав ситуацию, он изложил свое решение. Князь, видимо, одобрил и пообещал вертолет, если площадка на берегу позволяла его использовать.

— Ну что там? — живо поинтересовался Ливанов, которого сменил Мовчун. — Где моя жратва, что сказал Черномор?

Накинувшись на консервы, он выжидательно смотрел на всех. Леня давно заметил, что у этих людей немного иные взаимоотношения, нежели в других спецподразделениях. Здесь командир не требовал полного и безоговорочного подчинения, не принимал единоличных решений. У этих ребят не просто каждый имел право голоса, а как бы учитывалось мнение каждого, если его высказывали, конечно. И сейчас Борщевский, исполнявший роль командира в их маленьком отряде, не осадил молодого бойца словами типа «а твое дело десятое». Тут каждый имел приличный оперативный и боевой опыт, каждый был специалистом в чем-то еще. Иными словами, это была сплоченная команда, единый организм.

— А Черномор — это кто? — не понял вопроса Леня.

— Это все он же, — отмахнулся Борщевский, — наш шеф. Он же Князь, он же князь Рязанский, он же Черномор.

— Князь — это позывной, он же оперативный псевдоним, — засмеялся Ливанов. — А князь Рязанский, потому что у него фамилия Рязанцев. Ну… а остальное, потому что он родом из Новороссийска, да и внешность у него… соответствующая.

Они шли несколько часов, останавливаясь каждые два часа на десятиминутные привалы. И когда солнце скрылось за вершинами сопок на западе, перед Леней открылась давно забытая картина из детства. Тот же рубленный из бревен дом с двускатной крышей и чердаком под ней, два больших навеса по сторонам, спуск к реке, в котором в самом крутом месте устроены деревянные ступени. И над летним очагом, обмазанным глиной, курился дымок.

Леня с готовностью заулыбался, рассчитывая увидеть знакомые лица. Он не успел подумать, что за десяток с лишним лет многие из его знакомых охотников сильно изменились, что кто-то из стариков умер, а кто-то уехал в города. Да и его самого узнать в нынешнем обличье вряд ли кто сможет.

— А ну, шантрапа! Бросай свои пукалки! — раздался вдруг зычный голос из-за деревьев.

Леня закрутил головой, потому что, к большому своему удивлению, не смог определить направления, откуда раздался голос. Борщевский выругался по поводу глазастых и ушлых. Последний час группа шла, тщательно пряча автоматы под куртками и для удобства свинтив со стволов глушители. Кричал кто-то из охотников, кто каким-то образом углядел оружие у группы неизвестных.

— Эй, мужики! — крикнул в пространство обескураженный Леня, выходя вперед. — Мы свои! Нам в город надо! У нас…

Грохнул выстрел из охотничьего ружья, и свинцовый жакан врезался в ствол сосны в полуметре от головы Борщевского.

— Охренели, что ли! — возмутился Мовчун и мгновенно оказался в стороне от тропы за деревом и с автоматом на изготовку.

Леня присел после выстрела и вопросительно посмотрел на Борщевского. Командир, лежа за широким гнилым пнем, жестом приказал Ливанову обойти стрелка слева и только потом повернул голову к Лене и ехидно спросил:

— Это твои друзья? Давай, договаривайся!

Леня, присевший было на одно колено, выпрямился и поднял руку над головой. Но не успел он открыть рот, как у его ноги в землю снова врезалась еще одна самодельная свинцовая пуля. Но теперь он понял, что стреляли с другой точки. Как бы тихо ни умели передвигаться в тайге охотники, но первый стрелок, что кричал им, не мог переместиться на двадцать метров правее. И за такой короткий промежуток времени.