Убить бессмертие

Это был «КА-27» из Центроспаса. Пилоты удачно вышли на сигнал маяка, это был единственный экипаж, который удачно добрался до места крушения пассажирского «Ана». Леня удивлялся, как пилоты умудряются удерживать машину в таком тумане точно над нужной точкой. Они с Борщевским прикрепляли корзину, где пристегивался бледный, с грязным лицом и со слезами на глазах, парень Алексей. Он никак не попадал защелкой карабина в нужное место, а сам смотрел в сторону, где ниже по реке громоздилась каменная могила его девушки.

— Как только туман сойдет, сюда сразу прилетят эксперты, спасатели, — убеждал паренька Борщевский, — им все равно обследовать место крушения надо. И тела заберут, обязательно заберут. Ты, главное, телефон у спасателей в штабе оставь, чтобы тебе сумели сообщить, когда ее привезут…

Наконец люлька пошла вверх. Все, последний из выживших пассажиров. Леня вспомнил, первой поднимали Анджелу, которая еле держалась на ногах и все время плакала. Она даже не захотела попрощаться с ним, так вцепилась в края спасательной люльки. Помнил он, как они делали уколы другой вырывающейся девушке, как приводили в чувство все время падающую в обморок женщину со сломанной рукой. А еще он помнил лихорадочный нездоровый блеск глаз Алексея, который не по годам получил испытание для своей психики.

— Ничего, — как будто прочитав мысли Лени, проговорил Борщевский, стоявший с задранной головой и смотревший вверх, где исчезали огни вертолета. — В Гражданскую в шестнадцать лет полками командовали. Справится.

— Наверное, справится, — согласился Леня и поморщился — от самолета заметно уже тянуло трупным запахом. — Ладно, двинулись.

Он подобрал сумку-холодильник, которую спустили им сверху летчики. Теперь им предстоял новый поход к тому месту, где в реке находился контейнер с препаратом. А по пути нужно было еще захватить напарника Борщевского, который охранял бандита. Кстати, его тоже придется тащить с собой.

— Двинулись, — кивнул Борщевский, поправляя ремень автомата на плече. — Ты, главное, скажи, как только начнешь усталость чувствовать. Я тебе снова таблеточку дам.

— Ладно, — буркнул Леня.

Он не любил этой химии, с которой познакомился еще в армии. Современные средства позволяли бойцам спецподразделений подолгу обходиться без сна, без еды, передвигаться без отдыха. Уникальные препараты, только потом реакция у каждого человека наступает своя. Большинство ничего не ощущают особенного, если не говорить о комплексном вреде для организма от частого употребления. А вот на Леню к моменту окончания действия препаратов наваливалась такая дикая усталость, что он буквально валился с ног и засыпал. И мог проспать сутки. Индивидуальность организма!

Потом был снова путь через тайгу. Потом знакомство с Колей Мовчуном и раненым бандитом. Бывший спецназовец одарил Леню таким взглядом, что непонятно было, чего в нем больше — то ли злости, что вот этот шкет провалил такую серьезную операцию, которую готовила толпа специалистов, то ли восхищение его талантами, раз смог все это сделать и выжить. Ведь главное в любой работе — результат. А Леня и препарат спас, и заложницу.

Потом они втроем, поочередно меняясь, тащили на самодельных носилках раненого. В основном менялись Леня и Борщевский. А Мовчун как будто и не уставал, пер и пер вперед, упрямо наклонив голову.

Когда уже совсем стемнело, Леня понял из разговоров по коммуникатору, что они почти у цели. Тут же унюхал запах костра, и в животе у него заурчало с такой силой, будто он не ел несколько дней. Еще один молодой парень из этого странного подразделения встретил их на поляне. Он помог уложить раненого и снова вернулся к костру и котелку, в котором что-то очень вкусно пахло и не менее аппетитно булькало.

Они почти не разговаривали, выпив по сто граммов водки и выхлебав по две тарелки какого-то мясного супа. Сил ни у кого не было. Лагерь ставить не стали. Завернувшись в палатки, повалились прямо у костра на спальные мешки. Третий, которого называли Артистом, Димкой или Димоном, только выяснил, что «вертушку» ждать придется до тех пор, пока не распогодится, и сразу согласился дежурить всю ночь, видя состояние товарищей. Но Мовчун возразил. Он предложил поделить ночь пополам. Сначала он, потому что, если ляжет, то уже не встанет, а до утра — Артист.

Это было последнее, что Леня слышал, прежде чем провалиться в черноту…

Утро забралось за шиворот сыростью, стало щебетать в ухо, а потом на голову посыпались еловые иголки. Леня поежился со стоном, потому что все болело, тело затекло в каждом суставе. Он с закрытыми глазами уселся, вытянул ноги и только потом открыл глаза.

В сторонке в наручниках сидел раненый бандит и смотрел куда-то в небо отсутствующим взглядом. Артист, весело поглядывая на Леню, снова что-то помешивал в котле, а со стороны каменной речки слышались уханья и довольные вскрикивания. Борщевский и мощный Мовчун появились голыми по пояс, с раскрасневшимися телами и довольными лицами.