Убить бессмертного, или Электрическая церковь

Монах почему-то бездействовал и даже подыграл системщику.

- Не знаю, офицер! Я только его нашел и хотел кому-нибудь сообщить.

Как ни странно, прозвучало совсем по-человечески.

Коп крякнул, сбросил с плеч длинный плащ, пол которым обнаружился дешевый костюм - ни я, ни мои знакомые не могли себе такого позволить, но я понимал, что костюм дешевый, - и встал на колени рядом с Недом, как будто забыв про монаха. На запястье тускло блеснули часы. Коп поднял куртку Неда, чтобы рассмотреть отверстие.

- Модифицированный «рун»… - задумчиво произнес он. - Странно, вроде бы нелегальное оружие…

Рука монаха метнулась вверх так быстро, что расплылась в воздухе. Я застыл от ужаса. Только что монах стоял и смотрел на полицейского при исполнении. А теперь кидается на него с «руном». Типа: «А это видел, козел?»

Я чуть не наложил в штаны. Системщиков нельзя трогать! Если идет системный коп, нужно уставиться на свои ботинки и выгнать из головы все мысли.

Монах выстрелил. Полицейский откатился в сторону и что-то в него бросил - я не рассмотрел что. Эта штука попала монаху на запястье и сбила прицел. Коп спрятался в тень и начал палить по монаху. Бам-бам-бам-бам-бам! Пять быстрых вспышек в темноте осветили улицу и показали монаха в стоп-кадре: двинулся, увернулся, покатился.

Когда коп пять раз - вот блин! - промахнулся по монаху, до меня наконец дошло: вот мой единственный шанс. Шепча молитвы всем полицейским богам, чтобы этому копу хватило пороха выиграть для меня хоть одну дохлую, несчастную минуту, я повернулся и побежал прочь.

Я готов был поставить последнюю йену на то, что скоро увижу Неда с пластиковой кожей и в дурацких зеркальных очках, но я совсем не хотел к нему присоединяться. Эйвери Кейтс дожил до преклонных лет потому, что знает, когда делать ноги.

За мной раздался еще один выстрел, а потом - страшная тишина. Через несколько секунд - секунд! - позади послышались ровные, тяжелые шаги. Мои ноги еле слушались после ночи в баре. Казалось, будто я вступил в реку грязного цемента, и город засасывает мои пятки, требуя, чтобы я упал на колени и облобызал перстень этому металлическому уроду.

- Постойте, мистер Кейтс! - крикнул монах. - Не хотите исповедаться? Тем, кто думает о вечности, мы советуем составить индивидуальный план спасения.

Я ждал выстрела. Я обливался потом; за пять минут мое опьянение сменилось похмельем, а теперь еще и сушняк начался. Организм поспешно выводил токсины. То ли я опередил монаха настолько, что сбил ему прицел, то ли бежал слишком непредсказуемо… так или иначе, он не стрелял. Черт, да я просто знаю окрестности лучше! Это старый район, можно сказать, древний. Остался еще с тех времен, когда все ездили на автомобилях, а не на ховерах. Когда мир еще не выглядел как дерьмо из прямой кишки. Нью-Йорк тогда был гораздо меньше, не тянулся на все Восточное побережье, а Трентон считался его районом.

Я напряг мозги и вспомнил про Кева Гатца. Он живет где-то рядом. Странный тип, конечно, но лучших вариантов нет. В двадцать три года он, судя по виду, умрет в ближайшие пять лет. Правда, у него всегда такой вид. Обычный раздолбай, каких полно в Нью-Йорке, только с головой не все в порядке.

Не в порядке - к счастью для меня. Потому что Кев Гатц - псионик, мыследав. Если я до него доберусь, может, он даванет этого монаха. А может, и нет, но выбора у меня тоже нет.

Я завернул за угол с пятисекундным опережением. Я точно знал, где нахожусь, и почти с радостью вспомнил, что поблизости есть старый схрон. Я не стал тратить времени и рванул вниз по переулку, потом по следующему. Расстояния между домами как раз хватало на человека, если бежать осторожно. Пройдешь мимо такого переулка тысячу раз и ничего не заметишь.

- Не убегайте от судьбы, мистер Кейтс! - Голос монаха оказался ближе, чем я думал. - Неужели можно обогнать забвение? Подумайте над этим и смиритесь…

Сам подумай и смирись, козел! Жаль, что коп не сорвал с тебя твою мерзкую рожу!

Сильным ударом я выбил хлипкую дверь, за которой была лестница. Я кинулся наверх; под моим весом трухлявое дерево прогибалось и ходило ходуном. Я пересекал уже третий пролет, не обращая внимания на жжение в легких и боль в ногах, когда внизу заскрипели ступеньки. Я отчаянно прыгнул в пустую комнату из белой штукатурки со старым деревянным полом. Некогда ни тормозить, ни ошибаться: чтобы спастись, у меня оставалось секунд пять, а то и четыре.

Я шлепнул по бугристой стене в месте, которое ничем не отличалось от других, и на бегу врезался в дальнюю стену, как пушечное ядро. Пролетев сквозь стену, я свалился на пыльный металлический пол и свернулся в комок. Я сильно ушибся и кое-где ободрал кожу. Все тело болело и саднило. В легких жгло. Пот заливал глаза. Я замер и не разрешал себе даже моргать.