Убить бога

Какова минимальная дальность прыжка, Кэрмоди не знал. А максимальная зависела от количества двигателей корабля и их мощности. «Белый мул» мог прыгнуть отсюда прямо в туманность Андромеды. Он мог преодолеть полтора миллиона световых лет за доли секунды. До планеты Кэриен было уже близко.

Вспыхнула чернота, и замигали раскаленные шары. И вот перед Кэрмоди возник диск планеты с континентом в форме червяка, поверхность которого кое-где была прикрыта разводами облачности. Диск стремительно надвигался. Несмотря на то что Кэрмоди видел это не раз, он отшатнулся. А затем, придя в себя, не мог не восхититься точностью и красотой маневра посадки.

Несмотря на двухчасовую стоянку, Джон не вышел из корабля. Не хотелось опять проходить процедуры санобработки и прочие формальности.

Кроме того надо было прочесть письма и просто побыть одному.

Он зашел в бар, заказал бурбон и вошел в отдельную кабину. Сделал пару глотков и извлек из кармана письма. Он долго вертел трубки конвертов в руках, не решаясь вскрыть их. Но любопытство взяло верх, и он сунул неподписанное первое письмо в проекционное устройство, висевшее на стене. Экран монитора засветился, и на нем показалось то, что заставило Кэрмоди отшатнуться, но он быстро взял себя в руки. На экране была маска, изображение изуродованного человеческого лица…

В наушнике заговорил хрипловатый мужской голос:

— Кэрмоди, это письмо от Фратта. Сейчас твоя жена мертва. Ты пока не знаешь, кто это сделал и почему. Но я тебе все объясню. Много лет назад ты убил сына Фратта и ослепил его самого. Ты сделал это спокойно и хладнокровно, хотя в этом деянии не было необходимости.

Теперь приходится страдать тебе. Но не только из-за смерти жены, но и из-за того, что сам не будешь ведать, где и когда примешь смерть. Смерть от руки Фратта.

Ты умрешь не так легко и быстро, как твоя жена. Тебе еще предстоит встретиться с медленной и трудной смертью, гнусная тварь!

Экран мигнул, и голос пропал.

Кэрмоди дрожащей рукой вытер пот со лба. Значит, его предположения оправдались: месть старого врага за прегрешения молодости. И за то, что он совершил тогда, он потерял жену и свое счастье. Анна, бедная Анна…

Он вновь прослушал письмо.

Фратт? Фратт? — мучительно вспоминал Кэрмоди. — Это имя мне ничего не говорит. Я не помню такого человека, но обязательно должен вспомнить. У меня ведь превосходная память… Но те годы были буквально нашпигованы событиями. Я совершенно не думал о жертвах. О, боже, прости меня, я даже не знаю имен тех, кого убивал. Сын Фратта? Может быть, он? Но я не помню сына. О, боже!

Он выпил еще, страстно желая спиртным смыть в небытие свое прошлое. Теперь это был не тот Джон Кэрмоди, которого знал Фратт. Имя и тело были те же, но внутри он совсем другой. Тот Джон умер на Кэриене.

Но другие-то живы, и они помнят старого, прежнего Кэрмоди. Они, не забыли и не простили его.

Он выпил еще бурбон. Сейчас уже поздно что-либо предпринимать. Но во всяком случае ему нужно быть настороже. Фратту не просто будет застать его врасплох.

Он ударил кулаком по столу и чуть не разбил стакан. К дьяволу Фратта! Если Кэрмоди когда-то представлял зло, то теперь он отрекся от этого. Фратт теперь поменялся с ним местами, на нем кровь Анны.

Но затем Джон подумал о том, что ведь это он виновен, что Фратт обратился к греху. Если бы он не сделал то, что сделал, то Фратт не стал бы ненавидеть.

— И во всем, что он сделал и сделает, виновен буду только я.

И тем не менее знакомый огонь пробежал по его жилам.

— Господь сказал: «Я буду мстить». И он мстил всеми доступными средствами.

— Нет, — сказал он себе и покачал головой. — Я рационалист. Я должен простить и любить своего врага как брата. Именно это я проповедовал столько лет и сам верил в это. Или мне казалось, что верил.

Он снова ударил кулаком по столу.

— Но я ненавижу! Я ненавижу! О, боже, как я ненавижу!

Но кого? Себя?

Он допил свой стакан и звонком вызвал стюарда. Когда тот принес новый стакан, Кэрмоди решил ознакомиться со вторым письмом. На экране он увидел комнату Располда в его квартире на шестнадцатом этаже огромного дома в Денвере и ее хозяина. Располд был похож на одетый в костюм клинок: длинный, худой, с блестящими черными волосами, карими глазами, острыми и сверкающими, как два томагавка. На лице выделялся большой нос картошкой. На Располде была алая мантия с черным воротником, одежда служащего Прометеус Интерстеллар Лайн. В этом не было ничего удивительного, знаменитый детектив любил часто переодеваться. Такая у него была работа.

Располд помахал приветственно рукой:

— Привет, Джон, старый грешник! Прости за короткое письмо.

Он забегал по комнате, продолжая говорить глубоким баритоном.

— Через несколько минут мне пора уходить, и я не знаю, сколь долго мне придется идти по этому следу.