Убить Чужого

Иван по-прежнему стоял согнувшись. Эльф не разрешал выпрямиться, а нарываться Ивану не хотелось. Согнувшись он все равно видел и эльфа, прохаживающегося по комнате, и стоящий за окном, лениво переваливающийся с ноги на ногу транспорт зеленой маскировочной окраски. Два зачуханных неопрятных орка рубили мечами сирень в палисаднике у Прохоровых и совали в слюнявую пасть транспорта. Ящер с чавканьем жрал. Меланхоличный широкоплечий тролль стоял в сторонке, с привычным презрением поглядывая на орков. Иван подумал, что только общая ненависть к людям могла собрать вместе и высокомерных эльфов, и туповатых орков, и ленивых троллей.

— Ты портной, — неожиданно сказал эльф. — Так?

— Да, господин эльф.

— Хороший портной?

— Люди хвалят… — осторожно сказал Иван.

— Только люди?

Иван глянул в глаза эльфа — и понял, что врать не стоит.

— Нет, не только. Господа эльфы из питерского гарнизона хвалили. Господин Младший Командующий Ваминэль был очень доволен.

— Почему уехал в Москву? — спросил эльф.

— Тяжелые воспоминания о Питере, господин эльф. У меня есть пропуск на свободные передвижения в пятой зоне, господин эльф.

— Сошьешь мне парадную форму, — сказал эльф. — Через неделю большой осенний бал, и я должен выглядеть достойно… Да выпрямись же ты, человек! Откуда в вас эта рабская натура?

— Не знаю, господин эльф. — Иван выпрямился.

Эльф поморщился. Встал у зеркала, бросил через плечо:

— Сними мерку.

Иван хотел сказать, что хорошо бы было эльфу раздеться… хотя бы до белья. Но вовремя остановился. Взял сантиметр, лист бумаги, карандаш.

Эльф терпеливо ждал, любуясь своим отражением. У зеркала эльфы готовы были стоять часами, иногда их даже удавалось подловить в миг самолюбования…

— Господин эльф, поднимите, пожалуйста, руки, — сказал Иван, весь внутренне напрягаясь.

Эльф безмятежно поднял руки. И даже подмигнул Ивану в зеркале, когда тот начал его обмерять.

Леонид забежал сразу, едва лишь транспорт покинул человечье местечко, оставив за собой кучи остро пахнущего навоза и вмятины в мягком от жары асфальте. Остановился в дверях, посмотрел на Ивана, устало обронил: — Жив…

— А ты что думал? — рассеянно ответил Иван. — Жив, конечно.

Он раскладывал на столе большие бумажные листы. Покрой у эльфийской парадной формы был странный: зауженная в плечах, мешковатая в заду.

— Тебе что… работу заказали? — Леонид даже присвистнул от удивления. Подошел к столу. Покосился на туго свернутый отрез зеленовато-серой ткани. Спросил, тыча пальцем: — Это он? Эльфийский шелк?!

— Металлом до него не дотрагивайся, — озабоченно сказал Иван. — Он от этого… ну, не портится, конечно… но вроде как портится. Металлом трогать нельзя.

— Не подозревал, что они позволяют нам шить для себя… — Леонид закинул в рот папироску. Спросил: — А как собираешься шить?

— У меня есть керамические ножницы, — объяснил Иван. — И костяные иголки.

— Ага. — Леонид задумчиво смотрел на рулон. — Заранее, что ли, подготовился?

Иван пригладил рукой бумагу. Пробормотал:

— Можно сказать и так… Ты попозже не зайдешь? Занят я сейчас…

Леонид пошел к дверям. Бросил через плечо:

— У Прохоровых весь палисадник вырубили…

Иван не ответил — вел карандашом по бумаге прямую, словно по линеечке, линию. Только когда за Лёней закрылась дверь, он пробормотал себе под нос:

— Готовился… Да я для них два года шил…

Возвращение эльфов застало их в Питере. Они гостили у Олиной бабушки — старенькой, но бодрой, из той породы пенсионерок, что, несмотря на все болячки и невзгоды, никогда не теряют оптимизма. Ночь вторжения они проспали. То ли службы гражданской обороны совсем уж развалились, то ли они не услышали сирен. А утром телевизор уже не работал, но еще вещало радио. Они поймали «Радио Культура», где, конечно, говорили уже не о премьерах, бестселлерах и духовности.

Серо-зеленые космические корабли, бугристые и колышущиеся, будто живые…

Высокие, зеленокожие и остроухие эльфы…

Приземистые свирепые орки с клыками во рту…

Огнедышащие ящеры… почему-то никто так и не стал называть их драконами…

— Как мне надоели эти фэнтези! — воскликнула Ольга. — Дурацкая постановка!

— А мне нравится, — сказала Аня. — Здорово играют, да, мам?