Убить Чужого

Аська понимала, что это могло произойти в любой день (никакой реальной противоугонки на бедолаге не стояло), но всё же несколько растерялась. И в силу этой растерянности не стала ни вызывать милицию, ни сама идти в отделение (а ведь за углом) — просто плюнула на утраченное имущество, всё равно не найдут, поскольку никогда не находят, — и заторопилась в метро, забирать Бу из садика — почему-то ей казалось, что сегодня надо как можно скорее забрать Бу из садика. Вот надо, и всё. Почему-то. Метро работало. На подступах к нему раздавали книжечки люди в светлых простых одеждах: то ли «Солнечный Храм», то ли «Храм Света» — Аська встречала их не в первый раз, но никак не могла запомнить. Да и не стремилась.

Ей протянули брошюрку, она вскользь прочитала название: «Друг для друга мы можем сделать всё», но брать не стала — зачем? Тем более что ещё старый, репортёрских времён опыт знакомства с чем-то подобным этому «храму» у неё имелся — и именно об этом она и запрещала себе вспоминать…

В детском саду сказали, что Бу забрал отец. Пришёл и забрал.

Наверное, сработала защита. Аська не испугалась — или испугалась настолько сильно, что ничего не почувствовала. Пришёл отец. Забрал… Обыкновенное дело. Каждый бы день так.

* * *

Правда, она совсем не помнила, как дошла до дому. Вот только что была в садике — а вот уже отпирает дверь.

Первое, что она услышала, — как хохочет Бу.

Наверное, Аськин муж (именем Стасик, Станислав Андреевич Громыко, это вам не жук чихнул) был отвратительным мужем. Но у него было замечательное качество, может быть, единственное: он умел нравиться детям. Своим, чужим — каким угодно. Он с ними валялся, боролся, пел, изображал дохлого медведя, грушу для битья, самолёт — в общем, дядя Стасик был кумиром довольно большого числа уверенных в себе личностей возрастом от трёх до девяти лет. Бу в это число входил. На равных с остальными. И сейчас Аська увидела, что комната её, и без того никогда не отличавшаяся строгим порядком, основательно, по-военному разорена, под зелёный ковёр подсунуты книги (а как ещё можно сделать холмистое поле в комнате?!!) — и на холмах разворачивается сражение между, надо полагать, Бонапартом и марсианами.

Стасик воевал за марсиан — и позорно проигрывал. Тепловой луч был ничто в сравнении со старой гвардией!

Бу, в новенькой треуголке из подручных материалов, поднёс к губам невидимый горн, чтобы протрубить атаку конницы Мюрата (или Нея, кто их разберёт?), — и вдруг улыбка с его лица стремительно потекла, как течёт тушь под дождём…

— Мама, ты что?

Она сказала им обоим всё, что о них думала, и заперлась в ванной.

Ещё Стасик умел хорошо признавать себя виноватым во всём, извиняться, пресмыкаться, обещать исправить любые проступки и иногда даже переводить конфликт в шутку. Без этого он бы просто не выжил в нашем жестоком мире. На второй час осады Аська сдалась. Сдалась в том смысле, что из ванной вышла. Наверное, на это решение повлиял и звонок Гули: Гуля просила политического убежища на коврике под дверью — дня так на два. В чём трабблы, объяснять не стала, а Аське не хотелось расспрашивать — вон, свой траббл нарисовался, девяносто пять килограммов…

Торт, «пепси» и шампанское Стасик наверняка купил заранее — знал, зараза, что всё у него получится. Бу набарабанился до осовения и отправился спать, бормоча: «Покой-ночи, покой-ночи… какой бред…» Аська посидела с ним пять минут, начала было обязательную предсонную сказку, но Бу, внезапно помрачнев, спросил: «А что, уже нельзя быть тем, кем хочешь?» «Почему это вдруг?» — осведомилась Аська, и Бу рассказал, что сегодня воспитательница интересовалась, кто кем хочет стать, Бу заявил, что хоббитом, а воспиталка сказала, что хоббитов не бывает, а бывают только пожарные, милиционеры и космонавты.

«Будешь ты хоббитом, будешь», — успокоила его Аська, и Бу тут же заснул, выпятив губы.

Когда она проходила мимо своей комнаты, то обратила внимание на мигающий в уголке монитора значок пришедшей «аськи». «Любое Ваше желание будет исполнено. МЫ».

Может показаться странным, но Аська про НИХ просто забыла. За событиями вечера вся эта игра в желания казалась непомерно затянувшейся и не очень смешной шуткой.

«Хочу, чтобы Бу стал хоббитом», — напечатала она, почему-то помедлила, но всё-таки послала. Посмотрим, что вы на это скажете.

«Ваше желание принято. МЫ».

Известие о том, что это Стасик позаимствовал «москвича» на пару часов, Аська восприняла уже почти равнодушно. «А позвонить ты не мог?» — «Да я думал — успею поставить… ну, срочно надо было, понимаешь? Я ж не знал, что вас так рано распустят…» Ну да. Он не знал.

А вообще дела у Стасика шли великолепно! Он вписался в такой перспективный проект, что мама не горюй! Вот ещё чуть-чуть, и не просто денег будет по колено, а вообще можно будет всё. Понимаешь, всё! Вот просто ВСЁ. Что захочешь. Больше, чем можешь вообразить. Вот чего ты хочешь?

«Спать, — сказала Аська, — я безумно устала сегодня. Именно спать, ты меня понял, Стас? И ещё Гулька должна приехать, у неё трабблы дома…»