Убить чужой рукой

Бобби присел на краешек стула. Открытый справочник лежал у него на коленях. Пот катился по носу и капал на тонкую бумагу. Он чувствовал, как в его душе сгущается мрак — густой и непроницаемый. Бобби подумал о том, что ему сейчас больше всего хочется — нет, не бегать, не спать, даже не поговорить со Сьюзен, — а просто отправиться в тир и выбить десять из десяти.

Интересно, какой вывод из этого следует?

Разумный человек забыл бы о встрече с Кэтрин Гэньон. Бобби выполнял свой долг — это лучшее, что может сделать полицейский. Теперь ему нужно умыть руки и отойти.

Конечно, разумный человек вообще не стал бы встречаться с женщиной вроде Кэтрин в людном месте. И он не беспокоился бы так о ребенке, которого совсем не знает.

Бобби захлопнул справочник.

— Доктор Рокко, — повторил он и отправился в душ.

Глава 9

Его мобильник зазвонил через минуту после того, как он вышел из дома. Бобби не очень-то хотелось ехать через весь Бостон на машине — плата за парковку разорила бы его и, если честно, без мигалки на крыше он не рискнул бы лезть в пробку. И потому Додж пошел на автобусную остановку. Голова опущена, плечи согнуты — ему казалось, что при дневном свете он всем бросается в глаза, совсем как преступники, чьи изображения расклеены на столбах.

Хорошо еще, Джимми Гэньон был белым, подумал Бобби, иначе его убийца даже не смог бы выйти из дома.

Телефон снова зазвонил. Он с подозрением взглянул на экран.

— Слушаю.

— Бобби? Слава Богу. Я пытаюсь дозвониться до тебя со вчерашнего вечера.

— Привет, папа. — Бобби расслабился, но лишь немного. Он продолжал идти вперед — до автобусной остановки оставалось шесть кварталов. — Я звонил тебе утром, но было занято.

— Мне пришлось отключить телефон, чертовы репортеры не давали покоя.

— Прости.

— Я им ничего не сказал. Никчемные сукины дети. — Отец Бобби ненавидел журналистов почти так же сильно, как и демократов. — С тобой все в порядке?

— Держусь.

— В отпуске?

— Пока департамент не вынесет свое решение.

— Я тут кое-кому позвонил, — сказал отец.

Некогда он открыл оружейный магазинчик, чтобы иметь какой-нибудь приработок к пенсии, и большинство его покупателей являлись коллегами Бобби. Они тоже начали звать его Папой, и это прозвище приклеилось к нему намертво. Бобби это поражало, он был уверен, что его ворчливый и несговорчивый отец не потерпит фамильярности. Но Ларри, видимо, не возражал. Иногда это даже как будто льстило ему. Времена меняются, заключил Бобби. И он тоже пытался хоть что-то изменить, просто на это ушло больше времени.

— Я слышал хорошие новости, — сказал отец. — Ты сделал то, что должен был.

Бобби пожал плечами. «Спасибо» прозвучало бы слишком высокомерно, а промолчать — значило показаться неблагодарным.

— Бобби…

— Знаю, мне следовало тебе позвонить, — прервал тот. — Нельзя заставлять тебя так волноваться.

— Дело не…

Бобби продолжал — торопливо, чтобы не утратить смелости:

— Наверное, все это давит на меня сильнее, чем я думал. То есть я не сомневаюсь в правильности своего поступка. Я основывался лишь на том, что видел, и это заставило меня стрелять. И все-таки в комнате находился ребенок. Прямо там, в трех шагах от него. А я вышиб его отцу мозги. Теперь мальчику придется с этим жить — и мне тоже… — Голос у него оборвался и зазвучал совсем устало. Господи, и как же он так вляпался?

Отец не перебивал его.

— Сейчас меня это мучает, — уже тише закончил Бобби. — Я не ожидал, но оно меня мучает. И вчера… вчера я напился.

Отец помолчал, а потом наконец мрачно отозвался:

— Судя по тому, что я слышал, не меньше шести кружек.

— Да, ты прав. Примерно пять или шесть.

— Это помогло?

— Нет.

— Как ты себя чувствовал утром?

— Хреново.

— А вечером?

— Ничего, оклемался. Я ошибся и извлек из этого урок. — Бобби не удержался и спросил: — А как у тебя дела?

— Все в порядке, — ответил отец. — Одного придурка в семье более чем достаточно, как ты думаешь?

Бобби через силу улыбнулся:

— Да, более чем.

— А Сьюзен? — угрюмо спросил отец. — Теперь у тебя есть свободное время, можешь привезти ее ко мне в гости.

— Не знаю…

— Чего ты не знаешь?

— Не знаю… много чего.

— Ну же, приезжай, Бобби. Всего тридцать минут езды. Мог бы погостить вечерок. Поболтаем.

— Мне, конечно, так и следовало бы сделать…

Они оба знали, что это означает: он не приедет. Ларри честно попытался, и Бобби тоже, но есть такие вещи, которые никто из них не сумеет ни простить, ни забыть.

— Ладно, папа, мне надо идти. — Бобби увидел троих человек, стоявших на автобусной остановке. Пожилая женщина уставилась на Бобби, он взглянул на нее в ответ.

— Ты говорил с братом?

— Нет.

— Я ему позвоню. Не хотелось бы, чтобы он обо всем узнал из новостей.

— Папа, Джордж во Флориде.

— Да, но такие истории живут собственной жизнью.

В больнице по какой-то иронии судьбы Бобби не привлек к себе ничьего внимания. Он десять минут простоял в регистратуре, а потом не выдержал и отправился к указателю, висевшему рядом с лифтом. Он нашел расписание Энтони Дж. Рокко. Третий этаж. Бобби поднялся по лестнице.