Убить демиурга!

Одновременно со словами альсора гроахи перешли в решительное наступление. Они вскинули лапы и метнули первую порцию копий и дисков. Поторапливая замешкавшуюся Нику, Пепел уже почти грубо пихнул ее вперед, к голубому зеву портала. Тотчас сразу два диска ударили по голубому мерцанию, высекая из энергетической формы материи совершенно реальные алые искры. Нежный небесный свет резко сменился разъяренно-багряным, еще один из шести пущенных дисков задел плечо Искры, а острие копья распахало бедро Глеану, загораживающего собой девушку. Стоило ей исчезнуть в диком свете, как трое альсоров слаженно метнулись к зеву и исчезли во вспышке пламени. Лед, зажимая рану на бедре, еще даже успел простонать, предчувствуя все прелести болтанки:

– Ненавижу сбоящие порталы!

Проход в Альрахан схлопнулся с оглушительным грохотом, призрачный огонь обернулся валом настоящего и понесся к цапнувшим дичь не по зубам гроахам.

Спустя несколько секунд все было кончено. На гладком полу остались лишь хлопья жирной черной сажи, источающие ужасную вонь. Впрочем, дышать и морщить нос было некому. Зато, едва дрожь земли и рев пламени угасли, на потолке, несколькими метрами дальше по естественному коридору, снова появился зеленый, медленно моргающий глаз.

Глава 13 Гостеприимный Альрахан

Это было ужасно! Нет, это было чудовищно! Так плохо Ника не чувствовала себя даже в душном, воняющем бензином междугороднем автобусе с неопытным шофером за рулем, тормозившим методом экстренного рывка на каждом светофоре. Вряд ли даже космонавты в центрифуге испытывали перегрузки подобной интенсивности! Возможно, только возможно, что-то подобное чувствовал бы котенок, попавший в стиральную машину. Девушку крутило во все стороны, тянуло, выкручивало, выжимало и выгибало под немыслимыми углами. Хорошо еще за завтраком она ограничилась лишь бутылочкой йогурта, поэтому наружу, с противной горечью на корне языка, просился только он.

Веронике было так плохо, что, предложи ей какой-нибудь неизвестный благодетель вернуться назад, в тот горный коридор к ужасающим гроахам, она с радостью ухватилась бы за эту возможность. Лучше быстрая смерть, чем такие казавшиеся бесконечными мучения!

«Выживу, найду чертей и запатентую новую адову муку!» – мелькнула в голове мрачная мысль. Она была последней. Потом не осталось ничего, кроме дикой вечности страданий в зловещей тишине, среди ярких вспышек всех оттенков красного с искрами ярчайшей голубизны. Даже сквозь сомкнутые веки все виделось донельзя отчетливо.

Но вот мало-помалу алого становилось все меньше, краски голубого спектра завоевывали все новые и новые плацдармы. В какой-то момент верчение прекратилось, и Нику выбросило на разбитую мостовую, камни которой большей частью скрывались под комками высохшей грязи. Приложило крепко, всем телом, такую боль девушка испытывала лишь в детстве, когда вместо прыжка в воду с небольшого трамплина солдатиком рухнула в бассейн на живот, плашмя.

С новой болью, выбившей из тела последние остатки кислорода, вернулся шум не только крови в ушах, но и голосов рядом и накатившая с утроенной силой тошнота. Кое-как приподнявшись на колени и опираясь ладонью, Ника согнулась. Ее вывернуло на грязную мостовую.

Совсем рядом грубые голоса, звучавшие лишь как шум прибоя в ушах, обрели четкость и смысл.

– Какая занятная киска! – Тонкий, явно пацанячий голос пытался звучать нарочито по-мужски.

– Да ну ты сказал, Прыщ! Она ж тощая и блюет. Больная небось, – лениво засомневался чей-то басок.

– Больная не больная, а вещички потряфсти можно, – внес более рациональное предложение третий, чуть заметно шепелявя.

«Вещички», – вяло шевельнулось осознание того, что болтающиеся на плече и тянущие куда-то вбок лямки и есть сумка со всем ее добром, всем собранным в дорогу на Альрахан.

Неожиданно в душе зашевелилась злость вперемешку с гневом. Отдать свое какому-то отребью из-за того, что ты слаба и не выстоишь против троих. Да и против одного. «Не отдам!» – накатила ярость, ею обернулись боль, страхи, все напряжение истекших суток.

Альрахан, пусть не виданный прежде, не чужой совсем уж, словно сам подсказал выход. Вероника села на пятки поудобнее, прямо в сухой грязи. Встать, чтобы рухнуть прежде, чем ноги обретут устойчивость, не рискнула. И вскинула голову. Проулок, всего одна дверь в каменной стене. Убежать все равно бы не получилось. Трое пробующих зубки молодчиков. Судя по виду и манере держаться, не зависящей от мира, где подобные твари обитают, натуральное пьяное отребье.

Чистой рукой Ника слазила за пазуху и вытащила подвеску, купленную в сувенирном магазинчике по случаю, – не то стилизованный кинжал, не то пляшущий язычок пламени. Не серебро или золото, обыкновенная железка.

– Ни с места! – хрипло каркнула Вероника Соколова, бывшая жительница Террона, перспективная писательница и добросовестная архивистка, прежде чем ближайшая гадина поймала ее за волосы, чтобы по-хозяйски намотать на кулак. – У меня дозволенный артефакт!

– Брешет? – громким шепотом неуверенно спросил шепелявый у писклявого.