Убить демократа

-- Заглушите. У нас есть еще несколько минут. Ладно, я скажу прямо. Он хотел потребовать от Президента России провести расследование причин взрыва "Регаты" и возможности причастности к нему российских спецслужб.

Однако!

-- Это могли быть бандитские разборки, -- сказал я первое, что пришло в голову.

-- Вы плохо представляете себе, о чем идет речь. Огромный автомобильный паром. Водоизмещением больше ста тысяч тонн. Сотни машин, полторы тысячи пассажиров. И затонул в открытом море, в двухстах милях от берега.

-- Загнать в трюм "рафик" с взрывчаткой. Часовой механизм или радиовзрыватель. И все дела.

-- Вы в этом, похоже, разбираетесь лучше меня. И лучше Комарова.

-- А заявление написать?

-- Он писал. Даже в Москву ездил. Без толку.

-- Ничего удивительного. Для такого обвинения нужны доказательства.

-- Вы не поняли меня. Он никого не обвинял. Он хотел потребовать самого тщательного расследования, чтобы подтвердить подозрения или окончательно их рассеять.

-- Чьи подозрения?

-- Вопрос "Кому выгодно?" задавал себе не только Николай Иванович. В Таллине тоже об этом думали. И до сих пор, вероятно, думают. Эта мысль была для него невыносима. Он очень доверчиво, как-то даже по-детски, воспринял

демократические идеалы новой России. Мы много говорили об этом. Он предлагал мне включить этот запрос в нашу предвыборную программу.

-- И вы отказались?

-- Я в это не верил.

-- Антонюку и жириновцу он тоже предлагал?

-- Исключено. Они для него не существовали.

-- Губернатору?

-- Возможно.

-- И тогда он решил, что заставит себя слушать, -- заключил я. -- Вам и сейчас его подозрения кажутся бредом?

Мазур только развел руками.

-- Cui prodest? Это наводит на очень серьезные размышления.

-- Есть еще кое-что, что наводит на размышления, -- заметил я.

-- Что?

-- Убийство Комарова.

-- Боюсь, что вы правы.

-- Еще один вопрос. Показывал ли вам Николай Иванович какие-либо документы, которые могли иметь отношение к взрыву? Пусть не прямое, а косвенное.

-- Документы? -- переспросил Мазур. -- Нет. Я же говорю, что у него не было и не могло быть никаких документов.

-- Некто неизвестный передал Николаю Ивановичу пачку документов в большом коричневом конверте. Я не знаю, что это за документы, но думаю, что они были причиной смерти Комарова. Вы видели их у него?

Мазур подумал и уверенно покачал головой:

-- Нет. Я не видел у него никаких документов. Можете положиться на мое слово. Никаких. И ничего он мне о них не говорил. А теперь, прошу вас, поедем. Если можно, быстрей. Мне не хотелось бы опоздать. Это очень ответственная для нас передача.

Без трех минут пять я высадил Мазура у проходной телестудии. А перед этим спросил:

-- Вы где служили, Игорь Борисович? Десант? Морская пехота?

-- Нет. Во внутренних войсках. Под Сыктывкаром. В лагерной охране.

Так вот откуда у него привычка так курить. Что "зек" в зоне, что "попка" на вышке. И снег тот же. И дождь тот же. Надо же, на всю жизнь сохранилась. Или он так курит, только когда волнуется?

-- А почему вы спросили? -- поинтересовался Мазур.

-- У вас завидная выдержка, -- объяснил я.

-- Выдержка? -- переспросил он. -- Да когда вы впихнули меня в машину, я попросту о...л!

-- Как?! -- поразился я.

-- Да так. Просто о...л, и все.

А вот тут и я. То же самое.

-- Откуда у вас такой синяк? -- уже выйдя из машины, спросил он. --Когда я садился, его вроде не было.

-- Был, Игорь Борисович, был.

От проходной к нему уже бежал Эдуард Чемоданов, возмущенно поблескивая своими левоэсеровскими очочками.

-- Вы меня режете! Через двадцать минут эфир! Бегом в гримерку!

Они проскочили проходную и потрусили через асфальтированный двор к приземистому зданию телецентра, стоявшему чуть поодаль от вышки.

Оба с бороденками.

Как два козла.

II

Cui prodest?

Как говорил в таких случаях один незнакомый, но глубоко симпатичный мне охранник по имени Степаныч: "Голуба-мама!"

Странно как-то эта "шестерка" стоит. Все "москвичи" и "жигулята" телевизионщиков сгрудились у проходной, а эта в сторонке. Будто специально выставлена для угона. Вохровец ее захочет -- не увидит. Даже когда открывает ворота. Как сейчас, перед "газелью" с синим тентом и надписью на боках "Продукты".

"ВАЗ-2106". Светлый беж. Не по здешнему климату цвет. В тумане ее даже днем не сразу разглядишь. А уж вечером, да если туман...

И тут меня словно садануло под дых.

И включился хронометр.

Какие цифры бегут на дисплее, я не знал. Знал только, что они мелькают, как сотые доли секунды на олимпийском табло в финале спринтерского забега.

И идут на убыль.

А в конце -- ноль.

Я перемахнул через борт "газели" и плюхнулся на железный пол между картонными ящиками и молочными флягами. А когда "газель" въехала на территорию и остановилась на грузовом дворе с тыльной стороны телецентра,

соскочил и вбежал в здание.

Сердце у меня молотило, как.

Где тут что?

Ну не учили нас штурмовать телецентры!