Убить демократа

пока еще (хочется верить, что пока) -- грамота за семью печатями. Я, например, уже понял, что Бог есть, но какие у меня с ним отношения должны быть и будут -- нет, этого еще и близко не понял. Ну, не брать же в серьезный расчет свечи, которые я ставлю за ребят перед заданием и после него. Это, если быть откровенным, скорее суеверие, но не вера.

О том, что меня хотят использовать в какой-то своей, сложной и важной игре, я понял еще во время того разговора с Профессором и Егоровым в подмосковном военном санатории, когда они согласились выплатить мне пятьдесят штук баксов и, как я понял, готовы были заплатить вдвое больше. Почему я согласился, хотя и видел, что играю втемную? Бабки? Бабки мне, конечно, были нужны, но не настолько. А согласился я потому, что мне стало вдруг интересно, вся моя столярка вдруг представилась каким-то скучным и нудным делом. Егоров был прав: я, как и он, был отравлен уже всем этим не хуже какого-нибудь наркомана, и без риска, без постоянного внутреннего

напряжения уже и жизнь становилась не в жизнь.

И был еще важный момент: в этом старом грифе или орлане, не знаю уж, как эти птицы называются, сидело такое мощное понимание России -- не в ее географическом, а в высшем, духовном смысле, что даже и мысли не мелькнуло о

том, что меня могут использовать не на пользу России, а ей во вред.

Это меня и заставило сказать "да". А когда уже сказал "да", поздно говорить "нет". Ступил на дорогу -- пройди ее до конца. Куда бы она ни вела. Что ж, вот я и получил то, что хотел. Выше крыши. Хлебай -- не хочу. Правда, сейчас тебя уже никто и не спрашивает, хочешь ты или не хочешь.

Раздумывая над всем этим каким-то краешком мозга, который, как я заметил, всегда бывает свободен для раздумий, я нес какую-то ахинею, пытаясь втравить в болтовню и Егорова. Но тот хмуро молчал, курил, пил виски без всякой закуски и наконец скомандовал мне:

-- Заткнись! -- После чего достал трубку мобильного телефона, набрал какой-то номер и приказал: -- Первый транспортный рейс в Москву. Передайте Первому, что я вылетаю.

Он отключил телефон.

-- Тебя, конечно, мое мнение не интересует, -- заметил я. -- Но я бы сделал по-другому.

-- Как? -- хмуро спросил Егоров.

-- Я сначала довел бы операцию до конца, пользуясь теми полномочиями, которые у тебя есть, а потом уж докладывал бы.

-- Спасибо за бесплатный совет.

-- Не за что. Тем более что ты им не воспользовался.

Он допил виски, поднялся и пошел к выходу.

-- Приказания? Особые пожелания? -- спросил я.

-- Занимайся своим делом. Вот и все пожелания. И если сможешь, не лезь куда тебя не просят. Если будут особые пожелания, завтра к вечеру я тебе их передам.

-- Ты все-таки рассчитываешь вернуться сюда?

-- Да, рассчитываю. Ты просто не представляешь себе всего дела. Поэтому и даешь дурацкие советы.

-- Больше не буду, -- пообещал я.

V

Когда Егоров ушел, я запер дверь на все замки и задвижки, нашел среди кассет Би Би Кинга, отмотал две трети и включил плеер. На эту кассету я записал разговор, который вели Профессор и Егоров после моего ухода в кабинете военного госпиталя. Я запрятал запись среди других кассет вполне

намеренно. И, как выяснилось, не напрасно. Если бы ее обнаружил шнурок Кэпа -- это бы еще ничего, Кэп просто не понял бы, о чем речь, а вот если бы запись нашли при негласном обыске люди Егорова, -- объяснить появление у меня этой записи было бы трудновато.

Я уже прослушал ее раза три. Бесполезно. У меня было слишком мало информации, чтобы понять, о чем идет разговор. Сейчас, когда информации прибавилось, можно было сделать еще одну попытку. Я и сделал.

"Егоров. Лихо, Профессор. Я бы на такой блеф не решился. "Проводите нашего гостя". А если бы он ушел?

Профессор. Вы считаете, что я блефовал?

Егоров. А нет?

Профессор. Вы циник, Егоров.

Егоров. Я практик.

Профессор. Ошибаетесь. Мы сегодня уже говорили об этом, но вы, вероятно, не поняли. Вы облечены высшим доверием. А значит, вы политик. Хотите того или нет. А политик должен верить в то, что делает. Иначе грош ему цена. И ни на какую серьезную карьеру он не может рассчитывать. Ваши

впечатления?

Егоров. Крутой паренек. Пятьдесят штук снял -- и глазом не моргнул. Если у него такие гонорары, чьи же конфиденциальные поручения он выполнял? И какие?

Профессор. Незачем гадать. Важно другое. Это ложится в легенду. Наемник. А кто его нанимал и для чего -- второй вопрос..."

Я выключил плеер.

Легенда. Какая легенда? Та, что разработана для меня, но мне не сообщена. Вероятно, та, что будет использована тогда, когда я сам буду задействован в главной своей роли.

Что это за роль?

Знать бы. Тогда и все другие вопросы исчезли бы сами собой.