Убить дракона

Лозунг был прерван осторожным стуком в дверь. Рассмеявшись при виде отвисшей челюсти де Брюэ, девушка деловито осведомилась:

– Вы отдали пули на отливку?

– Но, мадемуазель… – обескуражено произнес хозяин, подкидывая в руке небольшой мешочек. – Они уже готовы.

– Так быстро? – поразилась Златка.

– Уже далеко за полдень, – недоуменно пояснил де Брюэ.

– Надо же! – озаботилась девушка, опуская шпагу. – А я и не заметила… Вроде утро было.

С минуту она недоверчиво смотрела на француза, мысленно поражаясь каверзам, творимым изменчивым временем. Понимающе хмыкнув, Доминик одобрительно кивнул:

– А вы чертовски привлекательны в роли мушкетера.

– Ботфорты великоваты, – пожаловалась Златка. Еще раз оглядев себя в зеркале, она весело спросила: –Едем?

– Только шпагу оставьте, – посоветовал де Брюэ, распахивая перед ней дверь. Немного поразмыслив, добавил: – И мушкетерский плащ.

Проводив накидку сожалеющим взглядом, Златка вышла в коридор. Доминик, шагнув следом за порог, запоздало спохватился:

– Мы ведь даже не пообедали.

Резко остановившись, от чего француз едва не врезался ей в спину, девушка прислушалась к предательски заурчавшему желудку и решительно предупредила:

– Только быстро!

На быстрое были жареные бобы с маисовыми лепешками и холодная телячья буженина. Обжигающий кофе – она даже не дала хозяину выкурить неизменную послеобеденную трубку – был выпит второпях, и торопливым шагом (путаясь в ботфортах), Златка вышла во двор. Рыжеволосый кучер, судя по виду – ирландец, услужливо открыл дверцу кареты, бросив на нее дикий взгляд из-под изумленно вздернутых кустистых бровей.

Покачиваясь на мягких подушках уютной коляски, девушка с интересом осматривала мелькающий за окном пейзаж. Над бескрайним зеленым полем облачками висела звенящая мошкара, стрекотали кузнечики и щебетали луговые птахи. Ничем не примечательная местность, едва успела подумать Златка, и испуганно вздрогнула от тоскливого воя, пронесшегося над пыльной, с пятнами подсыхающих луж дорогой. Вой эхом отразился от невысокой каменной гряды и заглох, утонув в непролазной заросли придорожных кустов.

– Койоты, – лениво процедил де Брюэ, не дожидаясь обязательного вопроса.

– Постреляем? – кровожадно оживилась Златка.

– Потерпите, мадемуазель, – от души расхохотался Доминик. – Скоро приедем.

Некоторое время они ехали молча, что для неуживчивой натуры было сущим наказанием. Не прошло и пяти минут, как эта натура не выдержала:

– Скажите, месье, а ассигнации здесь в ходу?

Взглянув на девушку с нескрываемым интересом, де Брюэ отрицательно покачал головой:

– Три года назад Британия приняла «Закон о валюте», запрещающий колонии печатать бумажные деньги. Как таковых их и не было, мы пользовались колониальными расписками, но… – тяжело вздохнув, он продолжил: – Экономика рухнула. Налоги и таможенные пошлины теперь можно оплачивать только золотом или серебром. Денег не хватает, а вся наличность уплывает за океан – в метрополию…

Америка открыла секрет денег. Когда это дошло до Британии, местные банкиры ужаснулись – еще немного и колония станет экономически независимой. Строго контролируя выпуск ничем не обеспеченных расписок, колониальные власти, тем не менее, добились поразительного эффекта: появился платежный инструмент, что в условиях дефицита золотых и серебряных монет позволило экономике региона развиваться стремительными темпами. Бенджамин Франклин позднее писал, что причиной войны за независимость явились не повышения пошлин и сборов, а именно закон, запрещающий выпуск бумажных денег…

– Чудненько, – пробормотала Златка. – А биржа, вы говорите, дышит на ладан?

– Именно так, – подтвердил де Брюэ. – Последний год сплошные убытки. Владелец не знает, как от нее избавиться.

– Замечательно! – продолжала размышлять девушка. – А банк?

– Простите? – не понял француз.

– Я спрашиваю, можно ли открыть собственный банк?

– Очень сложно, – признался де Брюэ. – Потребуется значительный капитал для уставного взноса, необходима поддержка губернатора – лицензиями распоряжается только он.

– Восхитительно! – мрачно прикусив губу, поскучневшим тоном произнесла Златка. – Это не Америка, это… Эфиопия какая-то.

Впереди показалась ограда, сколоченная из длинных жердин, в четыре ряда поднимающихся от земли. Проехав полмили вдоль забора, коляска остановилась перед широкими дощатыми воротами, возле которых стоял звероватого вида ковбой, с короткоствольным мушкетом на одном плече, и свернутым в кольца сыромятным кнутом – на другом. Приподняв мятую шляпу над головой, он молча открыл ворота, ощерившись в душераздирающей гримасе, означающей, видимо, приветственную улыбку.

– Бр-р! – поежилась девушка, встретившись с откровенно ухмыляющимся взглядом. – Мерзкий тип.

– Бывший каторжник, – подтвердил ее опасения де Брюэ.

– И зачем он вам такой?

– Работник неплохой, – пожал плечами француз. – Местные бродяги его пуще огня боятся.

– А давайте его повесим! – загорелась неожиданной идеей Златка.

– Мадемуазель?! – вскинулся в изумлении де Брюэ.