Убить ее!

- Это трудно объяснить, - с трудом пробормотала она.

- Но ведь так оно и должно быть. - Альберт понизил голос. - Или я чего-то не понимаю? Разве я когда-нибудь отказывал тебе?

- Нет.

- А прошлой ночью?

- Нет, - вынуждена была признаться Нонна. И сделала неуклюжую попытку объяснить, что она чувствовала. - Это было замечательно.

И вдруг увидела, как Альберт взгрустнул.

- Так почему же ты мне об этом не сказала? Почему просто встала, оделась и ушла, а ведь была ночь? Тарик сказал, что на это может быть только одна причина!

- И какая же?

- Что тебе просто на меня наплевать, что ты уже жалеешь, что вышла за меня. Что ты попросту используешь меня, когда под рукой нет других мужчин!

- Но это не так! - возмутилась Нонна. - У меня нет никого, кроме тебя!

- И я должен этому поверить?!

- Ты должен верить мне, милый, - тихо сказала она и замерла, потрясенная, вдруг сообразив, что чуть ли не впервые за последние годы назвала его так. Он всегда была для нее просто Альбертом. - Так оно и есть, любовь моя. Я...

Она протянула к нему руки, но он оттолкнул ее. Привстав, Альберт молча смотрел ей в глаза. Одно мгновение ей казалось, что сейчас он ударит ее.

- Ну да, теперь я для тебя и милый и любимый! Долго же пришлось ждать, пока ты соберешься меня так назвать! И где? В тюрьме! Перед судом за убийство и изнасилование! Ты дура!!!

- Говорю же тебе, я не убивала Цыбина! И жену его пальцем не тронула!

- А мне все равно, - выпалил Альберт. - Если хочешь знать, я вообще об этом не думаю. И мне нет дела до того, в чем тебя обвиняют. - Он уже почти кричал. - Я не могу забыть о том, что ты сделала со мной, с нами обоими!

Нонна потянулась к ней, чтобы обнять, успокоить, снова он отошел в сторону.

- Нет, - холодно процедил Альберт. - Прошу тебя, давай не будем! Может быть, верный и преданный муж и должен так поступать, но ведь я тоже человек! И имею право вести себя как нормальный мужик!

Он круто повернулся и вышел из камеры. Его каблуки мрачно простучали по коридору.

Нонна провожала его взглядом, пока он, не обернувшись, не исчез за тяжелой металлической дверью, которую предупредительно распахнул перед ней дежурный. Потом устало присела на край кровати, невидящим взглядом уставилась сквозь решетку.

Если она правильно угадала причину гнева мужа, значит, она еще больше дура, чем покойный Цыбин, подумала Нонна.

И что самое обидное - из-за ее глупости они напрасно потеряли целых два года.

Глава 15

Солнце постепенно клонилось к закату, по земле протянулись вечерние тени. Альберт не принес ей поужинать, Нонне пришлось довольствоваться тюремной баландой. Она с трудом прожевала жесткий, как подошва, кусок мяса, заедая его неизбежной безвкусной овсянкой. Потом заставила себя выпить жидкий, простывший чай. Кусок не лез ей в горло, но она заставляла себя глотать, и не потому, что была голодна, а твердо намереваясь сохранить свои силы.

Может быть, еще придет время, когда они ей понадобятся.

Если ее не обманывали предчувствия, с наступлением ночи толпа желающих расправиться с ней без суда и следствия начнет шнырять вокруг здания тюрьмы. А может, и не только шнырять.

Она давно уже поняла: в том, что случилось с ней, время играло главенствующую роль. Кто бы ни желал ее смерти, этот человек явно не мог ждать. Не сумев прикончить ее, он сделает все, чтобы разделаться с ней чужими руками. И почему-то он так спешил, что даже не мог дождаться суда.

"Собака!"... - выругалась про себя Нонна. И сколько она ни ломала голову, так и не могла понять, что этот таинственный убийца выгадывал от ее смерти. К тому же если она сама все это время ошибалась в Альберте, то он вовсе не стремится жениться на другой. Таким образом, из подозреваемых можно исключить и Тарика.

Полковник Назиев и Акиф Алиев оказались вне подозрений. Если же она и встала поперек горла какому-то юному хулигану, так какая разница, когда она умрет?

Не считая наводнивших город репортеров и переносную телестудию, в остальном все шло как обычно. Так же ослепительно сияли неоном яркие вывески и гремела музыка, так же оживленно было на улице Багирова. Соседние камеры одна за другой стали потихоньку заполняться первыми возмутителями общественного порядка.

Назиев и его люди больше ничего не могли сделать. Пав жертвой порочного круга, который сами же и создали, они были уже бессильны что-либо изменить. И с этой самой минуты они совершали одну ошибку за другой.

Ни у одного из задержанных не нашлось для Нонны ни единого доброго слова. Пьянчужки и скандалисты открыто презирали ее, потому что в их глазах служитель закона, который говорит одно, а делает другое, не достоин ничего, кроме веревки на шею. А девицы по вызову и уличные шлюхи ненавидели ее по совсем другой причине. Для них секс был тем, что открыто продается и покупается, но по доброй воле, а отнюдь не силой. И в насильниках они видели открытую угрозу своему бизнесу.

Брюнетка с длинной стрижкой "под пажа" и обрюзгшим лицом лучше всех выразила то, что они все чувствовали.