Убить фюрера

В Амстердаме их ждало приятное известие: «Фараон» полностью готов. Он лежал на специальной подставочке, как новорожденный царственный младенец, а ван Кейсер, счастливый папаша этого чуда, только вчера закончивший полировку самой большой и самой парадной его грани, буднично прозванной «табличкой», стоял рядом в ожидании реакции заказчика. Задернув плотные шторы, он включил специальное освещение в виде трех ярких точечных источников, затем нажал еще какую-то кнопку, и подставка с бриллиантом начала медленно вращаться. Младенец ожил.

В отличие от стеклярусной бижутерии бриллиант если и разбирал поглощаемый им свет на цвета радуги, то, возвращаясь обратно, они снова сливались воедино, окутывая камень искрящимся белым сиянием, отчего тот казался вдвое больше. Вокруг словно возникла аура, вторая сущность, живущая своей самостоятельной жизнью. Она то мелко пульсировала, то ярко вспыхивала, то почти угасала. Когда же глаз привыкал к этому свечению, он начинал различать еще одно сияние, едва заметное, но отдельное и гораздо большее по размеру, чем первое.

Никогда еще лучи света не вытворяли в прозрачном кристалле таких кульбитов и сальто-мортале. Но это не было беспорядочным метанием пойманных в ловушку фотонов. Гениальный расчет граней подчинил их движение сложнейшей программе, так что, претерпев миллиарды внутренних отражений и вырываясь наконец наружу, лучи интерферировали, создавая некий пространственный световой муар. Он был соткан из всех цветов спектра, сумма которых вновь создавала самый благородный цвет природы – белый. Но не безжизненно-белый, а окрашенный легчайшими тональными ароматами голубого и желтого, синего и фиолетового.

– Сто сорок один и двадцать шесть сотых карата, – сказал ювелир. – Я отклонился от расчетного веса на три сотых метрического карата. Полагаю, что при такой сложной форме огранки это допустимо.

– Да вы просто кудесник, – похвалил Нижегородский. – Август, ты когда-нибудь видел что-то подобное? Скажу вам положа руку на сердце, Якоб, в сравнении с вашей работой хваленый «Регент» – стекляшка, выпавшая из брошки французской проститутки.

– Ну… вы преувеличиваете, «Регент» – великолепный бриллиант.

– Хотелось бы узнать цену «Фараона», господин ван Кейсер, – произнес Каратаев, которого Нижегородский представил своим финансовым директором.

– Вчера камень видели два известных голландских ювелира, а завтра обещал зайти старший Ашер, – начал издалека ван Кейсер. – Все они члены Международного союза. Для сертификации же необходим кворум из десяти человек, созыв которых может занять некоторое время, особенно если приглашать из-за границы. Что касается цены, то решение союза, когда оно все-таки выносится, как правило, достаточно условно. Часто мы, ювелиры, склонны завышать стоимость камней, а правильнее будет сказать, что мы не учитываем реальные финансовые возможности потенциальных покупателей. Иной бриллиант стоит даже больше, но всем понятно, что никто не сможет заплатить за него и половинную цену. Боюсь, ваш «Фараон», господин Пикарт, как раз из таких. Его место в музее или в короне, но не в частной коллекции.

– И все же?

– Мои друзья оценивают камень в семь миллионов гульденов. – Ван Кейсер достал из кармана листок с цифрами. – Это четырнадцать с половиной миллионов французских франков или около двенадцати миллионов германских марок. При этом замечу, что умело организованная экспозиция может еще более поднять его цену. Вы уже решили, где покажете свой «Фараон»?

– Наш, господин ван Кейсер, наш с вами, – сказал Нижегородский. – Вы автор, а я всего лишь владелец. А насчет показа… Как вам дрезденский «Зеленый подвал»[43]?

– Прекрасный выбор! – воскликнул ван Кейсер. – Но будьте осторожны, я уже несколько раз замечал возле моего дома подозрительных личностей. Да еще эти разговоры про всяких феруамонов. Я вынужден был усилить охрану и установить дополнительные замки и решетки.

Ван Кейсер проводил гостей в свой кабинет и предложил им чаю.

– Вы уже обдумали, господин Пикарт, как будете транспортировать бриллиант в Дрезден? – спросил он Нижегородского. – Это не праздный вопрос, поверьте. Вам, конечно, знакома история «Куллинана». Когда его подарили покойному Эдуарду VII, все считали, что алмаз из Трансвааля будет доставлен в специальном бронированном ящике под охраной полиции, а на самом деле он прибыл в Англию в обыкновенном почтовом пакете с маркой. Его просто-напросто послали по почте, а в бронированном ящике лежал кусок стекла!

– Что вы говорите! – воскликнул Вадим, уже прекрасно знавший эту историю. – Вот это блеф! Однако ведь и стекляшку довезли в целости. А посему я, пожалуй, не мудрствуя лукаво, просто найму спецвагон, с полдюжины детективов и… Вы ведь приедете в Саксонию на открытие экспозиции?

Двадцать седьмого марта компаньоны возвратились домой.