Убить футболиста

Раскуроченные почтовые ящики и расписанные мелом стены, которые встретили его на первом этаже, ясно указывали на то, что установка кодового замка была явно запоздавшим актом со стороны местного домоуправления. Не лучшим образом выглядел и лифт, в котором царил полумрак, так любимый маньяками, и пахло мочой. С трудом отыскав на щитке нужную кнопку, Громов чуть ли не с замиранием сердца отправился в путь на седьмой этаж. Дурные предчувствия его не обманули. Проехав от силы этажа три, лифт внезапно загудел и остановился. Громов бросился к щитку, нашел на нем кнопку диспетчера и принялся что есть силы давить на нее. Но все было напрасно — миниатюрный громкоговоритель, вмонтированный в щиток, хранил молчание. Чертыхаясь и проклиная все на свете, Громов что есть силы забарабанил по двери лифта. Он стучал минуты две, уже и здесь отчаялся добиться успеха, но ему повезло. Примерно на уровне своей головы он услышал чьи-то шаги, после чего хорошо поставленный женский голос его спросил:

— Зачем же так шуметь? Вы весь дом переполошили.

— Извините за беспокойство, дамочка, но мне необходимо отсюда выйти, — стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, ответил Громов. — Вас не затруднит позвонить по телефону в диспетчерскую.

Громов был хорошим психологом и сразу определил в женщине активную общественницу, у которой дома наверняка записаны все телефоны коммунальных служб. И он не ошибся.

— Хорошо, я позвоню. Только я не уверена, что это принесет быстрые результаты. У нас три дня назад девушка с восьмого этажа целый час лифтера ждала.

— А вы скажите, что в лифте застрял народный депутат Безыменский. И если они через десять минут меня отсюда не вытащат, у них будут крупные неприятности.

Громов знал, что говорил. При нынешнем всеобщем пофигизме и нелюбви к правоохранительным органам, назовись он милиционером, ему однозначно пришлось бы куковать здесь до скончания века. Поэтому он выбрал самую беспроигрышную визитную карточку — хотя народных депутатов у нас тоже не любят, но их хотя бы боятся.

Пока дамочка ходила звонить, Громов попытался скоротать время в размышлениях. Но как он ни пытался сосредоточиться на чем-то одном, ему это не удавалось. Тесная, полутемная, да еще вонючая кабина лифта была не самым удобным местом для подобного времяпрепровождения. «А вот Штирлиц бы смог», — подвел грустный итог под своими размышлениями Громов.

Время шло, а никаких проявлений активности со стороны домоуправления не замечалось. «Однако это свинство», — подумал Громов, когда стрелка на его часах пересекла десятиминутный рубеж ожидания. Но не успел он поднять голову от циферблата, как наверху вновь послышались чьи-то шаги. На этот раз это была не дамочка. Пьяный мужской голос спросил:

— Эй, в лифте! Как дела?

— Пока не родила, — ответил сыщик. — Ты кто такой?

— Лифтер я, Гена.

— Значит, так, Гена, — придавая своему голосу начальственный тон, произнес Громов. — Если через две минуты я отсюда не выйду, ты больше не лифтер. Ты просто Гена. Понял?

— Дык как не понять. Сей момент.

Каблуки лифтера застучали по лестнице, после чего на площадке вновь наступила тишина. Но длилась она недолго. Минуты через две в лифте что-то щелкнуло и кабина плавно тронулась верх. На одном из этажей она остановилась, и двери наконец открылись. Не желая больше искушать судьбу, Громов вышел на площадку. И тут же столкнулся с мужиком в синей спецовке. Судя по всему, это и был лифтер Гена, причем пьяный вдрызг. Глядя на Громова своими маленькими поросячьими глазками, он внезапно произнес:

— Депутат, дай на бутылку.

И тут терпению сыщика наступил конец. Злость, которая накопилась в нем за время его пребывания в полутемной и вонючей кабине лифта, вырвалась наружу. Выхватив из кобуры, прилаженной под мышкой, свой табельный «Макаров», Громов сунул его под нос лифтеру и сквозь зубы процедил:

— Значит, так, Гена. Быстро лег на пол и десять раз отжался. Ну!

Лифтер, у которого и без того куцее мировоззрение теперь сузилось до размера дула пистолета, упал на четвереньки и принялся отжиматься. Однако уже на пятом жиме его хилые ручонки задрожали, а задница начала провисать. Но Громов был неумолим:

— Я сказал — десять раз.

Ценой неимоверных усилий лифтер все же выжал положенное число жимов, после чего сел на пол и прислонился спиной к холодной стене. Было видно, что хмель из него улетучился бесповоротно. Громов присел на корточки перед лифтером и, все еще играя перед его носом пистолетом, сказал:

— Слушай меня внимательно, Гена. Я в течение месяца буду захаживать в эти края. Так вот, если я узнаю, что в каком-то из подотчетных тебе домов не работает лифт, — ты будешь отжиматься вечно. Уразумел?

Обессиленный Гена молча кивнул головой.