— Это называется "сплетни", — ответил другой голос, женский.
— Брат моего друга уже третий год служит при дворце, информация проверенная!
— Ну конечно! — Женщина засмеялась.
— А мне кажется, что такое вполне возможно, — вклинился в разговор еще один голос — низкий и хриплый. — Они давно не ладят.
— Вот-вот! — оживился первый. — И гляньте на Сателлит. Видимо, одним поединком дело не обошлось. По-любому что-то намечается.
— Королева Анна, должно быть, просто в ярости, — предположил женский голос. — Она ведь запретила проводить поединки.
— Не сомневаюсь, что в ярости, — хохотнул хриплый. — Всем известно, что Пес не подчиняется даже ей.
— Неслыханная дерзость! — возмутилась женщина.
— Не все же вам одним дерзить, — рассмеялся первый голос.
Слово за слово они перешли на тему отношений женщин и мужчин и больше к теме поединка не возвращались. Шун посмотрел на хмурого Миро и спросил:
— Думаете, все так и есть?
— Возможно, — ответил непроявленный.
— Вы знаете этого Роско?
— Нет. Он появился гораздо позже меня. Мы ни разу нигде не пересекались. Но я тоже слышал, что у них с самого начала довольно натянутые отношения с Псом. А ты? Ты его знаешь?
— Нет.
— Возможно, они действительно призывают своих госеров, чтобы померяться силами. Анна запретила поединки высших лишь на территории Столицы. Но ничего не мешает им сразиться кланами где-нибудь в глубинке. — Миро несколько секунд сидел молча, рассеянно смотря вдаль, потом встрепенулся. — Ты закончил? Идем в номер.
Глава 4.2
В комнате Миро проверил все свои охранные печати и помог Шуну обрезать волосы до плеч. Он хотел сделать их еще короче, но побоялся, что не хватит мастерства. Шун же запротестовал, потому что такую длину можно было убрать в хвост при желании, а к хвостам он за последний год очень привык. Проводив непроявленного, Шун еще повертелся у зеркала, радуясь, что получилось ровно и аккуратно.
После изгнания из Столицы он жил в крайне скромных условиях и не мог позволить себе ни мыла, а уж тем более шампуня, ни зеркала, ни нормальной расчески. Сейчас же, набрав себе целую ванну горячей воды и растворив в ней сразу три цветных бутылька ароматного масла, Шун пребывал в неописуемом восторге. Он быстро разделся, снял шнурок с клыком и медленно погрузился в разноцветную воду. Тело налилось приятной усталостью и негой, мысли замедлились. Он долго лежал, не думая ни о чем конкретном, даже не шевелился особо, наслаждаясь полусонным состоянием. Когда-то такая мелочь, как горячая ванна, не имела для него значения. Когда-то вообще мало что имело для него значение. Он не ценил всех тех мелочей, что окружали его с самого рождения, принимал как должное. И даже мысли не допускал, что в одночасье может все это потерять.
Шун нырнул, полежал на дне, пока не закончилось дыхание, потом сел и выдавил в ладонь густой шампунь с ярким цветочным ароматом. В голову лезли разные мысли, он вдруг вспомнил все то, что рассказывал ему Миро. О непроявленных и просветленных, о каком-то неведомом потустороннем мире, в котором у них был заключен договор. Шун взмылил в волосах пену, смыл ее, взялся за мочалку.
Он верил непроявленному, у него просто не было причин сомневаться. Но верил как-то… поверхностно? В его голове все равно не укладывалось до конца, что существует еще что-то, помимо небольшого привычного мирка.
Хорошее настроение как-то потихоньку улетучилось, Шун поймал себя на мысли, что остервенело дерет мочалкой красную саднящую кожу и остановился. Вылив на себя чистой прохладной воды из заготовленного ведра, он замотался в толстое махровое полотенце и вернулся в спальню. Растянувшись на кровати, долго изучал балки потолка, чтобы хоть как-то отвлечься. Последнее время он не любил оставаться в одиночестве, можно даже сказать — боялся. Боялся подумать о том, что же представляет из себя его жизнь. Непроявленный постоянно перетряхивал его мир вверх тормашками, загонял в непривычные, а зачастую и опасные ситуации, и у Шуна не оставалось времени, чтобы остановиться и все это переварить. Он задвинул новые знания подальше, никак их пока не оценивая, а просто привыкая к ним.