Убить Герострата

Я продолжала стоять столбом. И что же мне было делать? Убежать? Потребовать удаления данного капитана? Начать катить на него бочку?

Вот ведь дура! Обрадовалась, что все позади, расслабилась. Костюм вон купила!

- Что же вы, садитесь! – удивился следователь.

Поступью молодого робота я добралась до стула и едва не села мимо. Капитан смотрел на меня с отеческой усмешкой.

- Да не волнуйтесь вы так, Алла Валентиновна. Все ведь разъяснилось. Давайте мы с вами протокольчик заполним, и вы все изложите по порядку. Хорошо?

Продолжая обращаться со мной как с дебильным младенцем, следователь, назвавшийся Виктором Петровичем Шмелевым, начал задавать стандартные вопросы: фамилия, имя, отчество, дата и место рождения, адрес, род занятий. Я немного успокоилась и дальше уже рассказывала сама. Шмелев слушал внимательно, изредка уточняя и задавая вопросы.

Кое о чем я, правда, умолчала. Например, о том, как Петя застрелил Крюгера. В моей версии нас с Корниловым увезли с дачи до его появления, а что там произошло потом – не знаю, хоть пытайте. Правда, будет не слишком весело, если Корнилов доложит обратное. Впрочем, его для дачи свидетельских показаний нужно будет еще поискать. А вот интересно, квалифицируют ли в данном случае похищение конфиденциальной финансовой информации как уголовно наказуемое деяние? Иначе, будет ли вор отвечать за то, что пытался украсть у вора дубинку?

Тайник для диска почему-то особых эмоций не вызвал. “Надо же, чего удумала!” – всего-навсего хмыкнул следователь, добросовестно фиксируя мои показания.

Наконец допрос был окончен. Я накарябала стандартное “С моих слов записано верно” и расписалась на каждой странице. Шмелев посмотрел на часы и захлопнул папку. Зотов, который в течение всей нашей со следователем беседы индифферентно сидел на подоконнике, оживился.

- Подождите, подождите, - заторопилась я, опасаясь, что сейчас меня выставят вон. – Я правильно поняла, меня ни в чем не подозревают?

- Ну, если вы настаиваете, кое-что вам предъявить можно. Например, укрывательство лица, находящегося в розыске. Проникновение в чужое жилище. Угон автотранспортного средства. Использование поддельных документов. Наконец, нападение на гражданина Мудашко.

- На кого-кого? – фыркнув, переспросила я.

- Ну… он же не виноват, что у него такая фамилия. Это еще не повод, чтобы его кувшином по затылку. Впрочем, с заявлением он обращаться не стал, так что… Короче, ничего вам предъявлять не будем, живите и радуйтесь, вам и так досталось. Возможно, придется вас еще побеспокоить, да на суд вызовем. Кстати, если интересно, я могу вам сказать, что дело Ладыниной выделено в отдельное производство, хотя оно и связано с делом об убийстве ее бывшего супруга. Но то дело ведет Москва, а это – мы, совместно с коллегами из Сочи.

- Подождите, - перебила я. – Если меня больше ни в чем не подозревают, не могли бы вы разъяснить мне некоторые моменты. Которые мне непонятны?

- К сожалению, Алла Валентиновна, у меня большой дефицит времени. Можно даже сказать, цейтнот. А вот Алексей Степанович с удовольствием ответит на все ваши вопросы. Он специально для этого сюда и приехал. Давайте я отмечу ваш пропуск. Алексей, я на Арсеналку, - повернулся он к Зотову. – Когда будете уходить, захлопните дверь.

Следователь тщательно запер сейф, подхватил раздутый черный портфель и испарился, словно джинн.

Я зажмурилась…

- Алла Валентиновна, - добродушный голос развеял наваждение. – Расслабьтесь. Я представляю примерно, в чем вы меня подозреваете. Сейчас я вам все объясню. Вообще-то, конечно, так не полагается, тайна следствия, сами понимаете. Но поскольку вы так капитально во всем этом завязли, придется вас просветить.

И он начал рассказывать мне историю, от которой я не знала – плакать или смеяться.

Оказывается, Милка после окончания института пыталась поступить в аспирантуру питерского Герца. Но что-то там у нее не срослось, а вот роман с одним из преподавателей закрутился. Серьезный такой роман, с протоколом о намерениях. Не думаю, что девушка так уж была влюблена в своего профессора, скорее, рассматривала его как плацдарм для продвижения в более цивилизованное место. Но герой-то был в Питере, а Милка – в Сочи, и поскольку без постельных приключений она жить не могла, то продолжала регулярно укладываться в койку - как с Корниловым, так и с другими кавалерами. Вот тут-то и приключилась история с анонимкой. Профессор оказался джентльменом старой закалки и, как следовало ожидать, порвал с Милкой окончательно и бесповоротно.