Убить Герострата

- Детвора! – снисходительно усмехнулся Антон. – Вас еще на свете не было, а по ленинградской программе шла такая передача. Там был Телевичок – мальчик-очкарик, потом медведи Тяпа и Ляпа, а главное – обезьян в берете по имени Жаконя. Вот так он и пел.

Несмотря на оптимизм Антона, ложиться никто не спешил. Почему-то все смотрели на меня. Я тоже надеялась на лучшее, но ни спать одетой, ни лезть в шкаф полуодетой почему-то не хотелось.

Первым сдался Петя. Он выразительно зевнул, изобразил своими маленькими слоновьими глазками что-то загадочное и вышел.

- Пошли спать? – спросил, поднимаясь Антон.

Вот этого момента я и боялась. В городе мы, разумеется, спали вместе – было бы странно, если нет. Но здесь… Наверно, примерно так же я чувствовала бы себя, если б в десятом классе привела домой Мишку, предложила ему остаться ночевать и под носом у мамы и Эдуарда потащила его  к себе в комнату. Мое “на-ка, полюбуйся!” испарилось, как дым. Корнилов опять  превратился в занозу.

- Ты прости, пожалуйста, - прошептала я Антону на ухо. – Можно, я лягу у себя?

- Почему? – удивился он. – Из-за этого, что ли?

- Постарайся понять. Я… не могу так – демонстративно.

- Трудновато, - вымученно улыбнулся Антон. – Но попытаюсь.

- Я приду к тебе. Попозже.

- Буду ждать.

Он повернулся и пошел в свою спальню. Наверно, ему очень хотелось от души хлопнуть дверью, но он сдержался.

- Аленька, - тихой сапой подкрался Корнилов.

Интересно, слышал ли он наш разговор? Или, может, догадался?

- Спокойной ночи, Андрей! – голосом Буратино отрезала я и таким же деревянным шагом скрылась за своей зеркальной дверью.

Прошло полчаса. Я сидела на кровати – в черном кружевном пеньюарчике, только что из-под душа, свежая, как, разумеется, майская роза. И усердно обкусывала ноготь. Сквозь “волшебное зеркало” мне была видно полоска света, пробивающаяся из-под Геростратовой двери.

Я старательно пыталась воскресить в памяти самые черные страницы архива имени Корнилова. Например, тот замечательный момент, когда я, зная, что его родители уехали в отпуск, прилетела к нему, так сказать, на крыльях Амура. Разумеется, без звонка. И разумеется, застукала его с какой-то фифой.

“Послушай, Аленька, - сказал он, выталкивая меня на лестницу. – Ты, между прочим, замужем. Я же не предъявляю тебе претензий. Не волнуйся, экзамен по технике безопасности сдан на “отлично”, заразу домой не принесешь”.

А мой день рождения? Я позвонила ему и предложила отметить – тогда мы с Мишкой уже разошлись, скрываться не имело смысла. Корнилов хоть и без энтузиазма, но согласился. Договорились встретиться в кафе в семь вечера. И что? Я просидела там в одиночестве целый час, наливаясь дрянным пойлом по имени “кофе” и отбиваясь от назойливых предложений скрасить это самое мое одиночество. Когда же на следующий день я дозвонилась до него, Герострат с хорошо поставленной агрессией объяснил, что был у друзей, выпил и обо всем забыл. И вообще – почему он должен отчитываться?! Разумеется, ни извинений, ни даже запоздалого поздравления с днем рождения не последовало.

А еще… Да мало ли было таких моментов! Для нормальной женщины хватило бы и одного эпизода, чтобы плюнуть и навсегда забыть. Но где же вы видите здесь нормальных, господа?

Я пыталась вспомнить и снова пережить те, прежние чувства: обиду, унижение, разочарование, но… Против воли перед глазами вставали совсем другие картины.

“А ты знаешь, что значит пить вино из одного бокала?” – спрашивает он, передавая мне стакан и слегка касаясь моей руки. “Знаю”, - отвечаю я, и внутри все замирает от томительного предчувствия.

А вот мы на диком пляже. Кругом – никого. Заходящее солнце рисует на воде пурпурную дорожку. Я лежу на животе, а он гладит мою разогретую спину. “Это скачет кенгуру. Это ползет муравей. А это – едет танк”.

Я встала и, как сомнамбула, пошла к двери…

Антон лежал на спине и смотрел в потолок.

- Извини, - прошептала я, скинула дурацкий полупрозрачный халат и нырнула под одеяло.

Несколько мгновений, показавшихся мне бесконечно длинными, он не шевелился, а потом повернулся ко мне. Повернулся и сказал:

- Честно говоря, я думал, ты не придешь. Или что придешь, но… не ко мне.

Я встала, нащупала в темноте пеньюар и пошла к двери. Антон даже не пытался меня остановить.

Вся беда была в том, что он сказал правду. Потому что я тоже так думала. И боялась этого.

Одна моя приятельница рассказывала, как ей пришлось выбирать между двумя хорошими мальчиками. В результате она выбрала третьего. “Понимаешь, Алла, - говорила Лиза, прикуривая сигарету и щуря от дыма свои красивые темно-серые глаза. – В принципе, любой выбор нехорош. Кого ни выберешь, все равно рано или поздно мелькнет мысль, что другой был бы лучше. Будешь переживать, ругать себя, говорить: “Ах, если бы…”. Зачем мне это надо?”

Пожалуй, я была с ней согласна. Но даже не представляла себе, что так трудно сделать выбор между хорошим мальчиком и мальчишом-плохишом. Хотя, разве “хороший” и “плохой” – это критерии для выбора?