Убить Горби

– Чепуха. Я был в курсе ваших намерений и с самого начала все делал, чтобы ни один волосок не упал с вашей головы. Что же до басен о заговорах с целью физического устранения первого лица, то это именно басни для дурачков. Я знал и про бегство из «Зари», и про песни у костра, даже про домик лесника. У меня в Бельбеке было несколько десятков бойцов, которые и мухе не дали бы взлететь, будь на то моя воля, однако я… Прошу это учитывать.

– Володя, скажи мне, какого хрена вы начали всю эту заваруху?

– Михаил Сергеевич, насколько мне помнится, мы с вами обсуждали такую вероятность и в 1990-м году, и этой весной… Да и уезжая в Крым, вы сказали Язову, что…

– Я подписывал какие-то распоряжения? Я давал вам прямые указания? О чем ты говоришь? Хочешь все с больной головы свалить на здоровую?

Будто не услышав, Крючков продолжил:

– А еще кое-кто хотел сбить самолет, на котором мы сейчас летим. Причем одни считали, что надо сделать это на маршруте Москва – Крым, а другие – как раз сейчас, на обратном пути.

Мурашки побежали по спине Горбачева, но он испугался по-настоящему только когда взглянул в глаза Крючкова. Те были холодны и пусты, как два маленьких кусочка льда. Горбачев понял – это правда.

– Что же не сбил? – он пытался показать, что эта новость его мало трогает. Но тут же вспомнил, как Руцкой, рекомендуя взять с собой в самолет Крючкова, а остальных заговорщиков отправить бортом, на котором они прибыли для переговоров в Крым, сказал: «С Крючковым на борту нас точно не собьют».

Председатель КГБ пару минут смотрел в иллюминатор, потом заговорил:

– Прогонят они тебя, Михаил Сергеевич. Надо было нас поддержать. И Союз мы просрали вчистую. У меня и слова даже другого для этого акта вандализма в отношении великой, нашей собственной страны нет. Ты слышал, что вчера Латвия провозгласила независимость? А что Украина готова затеять территориальные споры с Россией? Как ты собираешься со всем этим поступать? Лекции читать в Верховном Совете? Звонить, ругаться? Шанс упущен. В Москве тебя, вот увидишь, никто не ждет. Волки уже делят добычу. Глядишь, в кабинет свой войти не сможешь. Дали бы вещи забрать. Это тебе не мы с Янаевым, ангелы небесные, тут церемониться не будут…

Они сидели друг напротив друга, и тягостное молчание висело в воздухе. Монотонный шум реактивных двигателей лайнера усугублял возникшее напряжение, давил на уши, заставлял напрягать связки, поэтому президент охладел к продолжению бессмысленной беседы.

Горбачев не верил Крючкову, не разделял его страхи. Просто находился в другой системе координат, созданной его собственным представлением о положении дел в стране и в эшелонах различных ветвей власти распадающегося геополитического колосса.

– А «спасибо» я от вас так и не дождался, – печально вздохнул Крючков.

– За что спасибо, Володя? Ты же свою задницу подстраховывал, когда понял, что фокус не удался. Ладно, разговор наш закончен, до свидания.

Крючков усмехнулся.

– Факир был пьян и фокус не удался, – прошептал он.

– Что? – строго переспросил Горьбачев. Он уже разговаривал с низложенным председателем КГБ как с арестованным, даже забыл, что арестовать его собирались даже не по его приказу.

– Михаил Сергеевич, знаете во что трансформировался комплекс задач нашего выступления с точки зрения некоторых наших коллег, после того, как вы пошли на попятную и отказались нас поддержать? – вместо ответа спросил Крючков.

Президент молчал, глядя в сторону. Председатель КГБ пожал плечами и сам ответил на собственный вопрос:

– Убить Горачева. Например, при попытке несанкционированного пересечения воздушной границы СССР. Мне достаточно было одного слова, да что там – жеста… Но я бы не сделал этого никогда. Другое дело, у нас теперь такая вопиющая децентрализация… Кто знает, сколько их и где они бродят, те самые, кому кто-то отдавал какие-то приказы? Кстати, в который раз вы меня удивили вашим даром предвидения, когда отказались лететь на Кипр. Жаль, что этот дар просыпается только когда дело касается вашей собственной жизни, а не судьбы страны.

Горбачев сверкнул глазами и сделал еле заметный жест рукой, дескать, аудиенция закончена. Крючков встал, протянул Горбачеву руку для рукопожатия и тот, на удивление, пожал ее крепко. Рука у президента была сильная.

«Еще всех нас переживет», – подумал Крючков.

– Ну, давай, – кивнул Горбачев.

– Михаил Сергеевич! – Крючков постарался перекричать шум двигателей. – Вы знаете, мне стыдно за все, что произошло.

– Наконец-то, – прошептал Горбачев.

– У меня просьба: не обижайте моих родных. И если можно, помогите избежать позорной старости в тюрьме. Поговорите с Борисом Николаевичем…

– И ты туда же, Володя, – Горбачев взорвался. – Как я решу, так и будет! Мне не надо отпрашиваться у Ельцина, чтобы в сортир сходить или советоваться, кого подвести под амнистию. До свидания.

Когда самолет шел на посадку, Руцкого попросили пройти в кабину пилотов для сеанса экстренной связи с Москвой. На линии был Борис Николаевич Ельцин.

– Подлетаете? – спросил он.