Убить искусство. Часть 1. От Малевича до Глазунова

И не смешно ли, что основным аргументом при решении вопроса о подлинности произведения становится не уровень авторского мастерства и не сила воздействия произведения на зрителя, а выводы скорее криминалистические, не имеющие отношения собственно к искусству. Например, это произведение не могло быть написано великим художником Х, потому что холст, на котором оно написано, начали выпускать через месяц после его смерти. А этот портрет не может быть портретом кисти художника У, потому что женщина, изображённая на этой картине, держит в руках книгу, которую ей подарили уже после её размолвки с художником. Вот уровень определения подлинности произведения, на который опираются эксперты. Разумеется, что и такой подход необходим. С помощью выработанной системы подобных принципов есть возможность хотя бы как-то защититься от огромного количества подделок, которые всегда были и, видимо, ожидают нас в будущем. Но всё-таки какое грустное зрелище. Остаётся устойчивое ощущение, что что-то главное осталось за пределами внимания исследователей. Что-то самое основополагающее не учтено, не замечено, не работает. А попутно возникает ещё один интересный, по нашему мнению, вопрос.

Ван Меегерен написал картину «Омовение ног», подписал её именем Яна Вермеера Дельфтского и продал в известный европейский Рейксмузеум. И выполнил он свою работу так замечательно, что никакие самые лучшие эксперты не заподозрили в картине подделку. Хранители музея в полном восторге. Они с осознанной гордостью показывают посетителям этот непревзойдённый шедевр. Искусствоведы защищают диссертации по новой, внезапно открывшейся теме и соревнуются в силе эпитетов и метафор. Любители и ценители искусства едут со всего света посмотреть на вновь обретённое чудо, говорят только шёпотом в присутствии этого феномена, обмениваются многозначительными взглядами, вздыхают и покачивают головами.

И вдруг выясняется, что картину написал не Ян Вермеер из Дельфта, а просто Хенрикус Антониус ван Меегерен из Амстердама. Произведение немедленно снимают из экспозиции и запихивают в самую дальнюю и пыльную комнату музея с табличкой «Подделки». А что собственно случилось? Что произошло с самой работой? Потускнели краски? Изменилась композиция? Ухудшился рисунок? На худой конец, разрушился красочный слой? Да нет. Всё осталось на своих местах. Это означает, что если бы сам Хенрикус Антониус ван Меегерен не признался в том, что произведение написал именно он, а не знаменитый Вермеер Дельфтский, а он не только сознался в своём авторстве, но и вынужден был доказывать это опять же перед многочисленными экспертами. Ему теперь пришлось доказывать, что он был способен написать все шесть работ и что он мог бы написать ещё несколько, ничуть не хуже. Если бы он в этом не сознался, то всё человечество и сегодня, и, вероятно, до скончания веков считало бы эти произведения бессмертными и прекрасными созданиями человеческого гения. Художник Ван Меегерен создал достойные произведения живописи. Их воздействие на зрителей оказалось, во всяком случае, не менее сильным, чем воздействие подлинных произведений известного мастера Яна Вермеера Дельфтского. Более того, ему пришлось смириться с забвением, он отказался от авторства, что для художника безмерно тяжело. Может быть, человечество выиграло бы больше, если бы продолжало считать эти произведения подлинными? Нелепо оценивать значение и стоимость произведения в зависимости от подписи автора! Точнее сказать, такой способ оценки не имеет ничего общего с настоящей ценностью произведения. Это уже проблемы рыночной, коммерческой спекуляции. Это не имеет никакого отношения к искусству!

Жанн Огюст Доменик Энгр, будучи студентом, подрабатывал, рисуя по заказу небольшие портреты, выполненные карандашом на бумаге, и брал он за эти портреты по 25 франков. Через десятилетия, став признанным мэтром французского искусства, он продолжал оценивать такие портреты в те же 25 франков. Вот достоинство настоящего мастера и великого художника!