Убить Кукловода

Скучно жилось Агасферу. Поэтому в тот весенний день вместе с другим иерусалимским людом он охотно бросил работу и вышел на улицу, чтобы посмотреть, как ведут на казнь трёх разбойников, приговорённых к распятию. Позорная казнь, а уж мучительная… Вообще-то приговорённых изначально было четверо, но одного из них, Варавву, помиловали в честь великого праздника Пасхи. Была такая традиция в славном городе Иерусалиме. И теперь кресты, на которых через короткое время им предстояло повиснуть, несли на себе трое, один из которых был Иисус Христос, прозванный Назаретянином.

Слух об этом человеке уже давно прошёл по земле Израильской. Приписывали ему божественное происхождение, славу проповедника, способность совершать чудеса, вплоть до воскрешения мёртвых. Говорили даже, что он и есть тот самый долгожданный Мессия. Агасфер уже мельком видел его на улицах Иерусалима в окружении учеников и ликующего народа, который провозглашал Осанну и называл царём иудейским. Было это всего несколько дней назад; природная гнусность характера Агасфера, всегда воспринимавшего чужой успех как свою обиду, помешала присоединиться к восторженным воплям толпы; скорее кинул бы в проповедника увесистый булыжник, но тогда не осмелился. А теперь вот с наслаждением смотрел, как, истекая потом и спотыкаясь, Иисус надрывается под тяжестью креста. Будь Агасфер поумнее, он, быть может, задумался о том, как быстротечна земная слава: вслед Иисусу улюлюкали и плевали те же самые люди, которые буквально вчера с плачем припадали к его ногам…

Но такие мысли умишку сапожника были чужды. И когда Иисус в окружении конвоя легионеров поравнялся с ним, в голове Агасфера не возникло ничего, кроме отражения приятной картины: вот он, вчерашний любимец, согбенный, со слипшимися от пота длинными волосами, с избитым лицом (кто ж его так – люди Киафы-первосвященника или же воины римского наместника Пилата?), одетый в старый разорванный хитон и стоптанные сандалии…

Иисус вдруг остановился. Придерживая тяжёлый крест, он с трудом выпрямился и что-то сказал начальнику конвоя. Тот, пожевав губами, кивнул. Тогда Иисус повернулся к Агасферу и негромко произнёс пересохшим ртом:

– Добрый человек, нам разрешили немного отдохнуть. Если это твой дом, не мог бы ты вынести воды?

Ни секунды не задумавшись, Агасфер фыркнул:

– Воды? А чего ты ещё хочешь? Может, тебя заодно и накормить? – Он засмеялся, и, оглянувшись на ухмыляющихся легионеров, добавил: – Иди своей дорогой, мошенник. В моём доме ты ничего не получишь. Тоже мне, царь иудейский!

Глаза Иисуса вспыхнули изумлением. Он, словно не веря ушам, переспросил:

– Как, ты отказываешь мне в такой малости?

– Отказываю, отказываю! – закричал Агасфер. – Сказано тебе, иди отсюда. Прямо на Лысую Гору иди. Она тебя заждалась!

Он ликовал. Когда ещё можно так развлечься, и к тому же попасть в центр внимания соседей!

Начальник конвоя покачал головой и выругался сквозь зубы. Тронув Иисуса за плечо, он сделал рукой командный жест: вперёд! Не отводя глаз от Агасфера, Иисус вдруг сбивчиво заговорил, с нотками гнева в голосе:

– Да будет стыдно тебе, человек! Да будет памятна тебе наша встреча и этот день! Ты отказал мне в чашке воды? Пусть. Но за это я отказываю тебе в покое могилы. Обрекаю тебя на вечную жизнь и вечные скитания. Да переживёшь ты своих детей и внуков, и правнуков их! Да будешь ты ждать моего нового пришествия, и тогда, быть может, я дам тебе покой, если ты раскаешься. Но не раньше!

Из этих слов Агасфер ничего не понял, однако на всякий случай плюнул ему в лицо. Не отирая слюны, Иисус взгромоздил на себя крест и продолжил скорбный путь, понукаемый легионерами. Пройдя несколько шагов, он оглянулся, и Агасфера пронзил взгляд, в котором смешались усталость, боль и негодование.

На этом, собственно, всё и кончилось. На Лысую гору смотреть казнь Агасфер не пошёл: слишком жарко, да и дел в мастерской скопилось немало. На следующий день по Иерусалиму разнёсся слух, будто тело Иисуса, снятое с креста, исчезло. Заговорили о его вознесении на небо… Агасфер ощутил смутное беспокойство, которое, впрочем, быстро прошло. Жизнь продолжалась, и это была привычная жизнь с маленькими доходами, большой семьёй и многочисленными проблемами.

Спустя несколько лет умерла жена. К тому времени Агасфер кое-как пристроил подросших детей и даже успел обзавестись внуками. Оставшись один, женился на немолодой вдове, жившей по соседству, но и та через пять лет умерла. На шестом десятке Агасфер сговорился с другим сапожником, жившим ещё более бедно, и тот выдал за него свою семнадцатилетнюю дочь-бесприданницу.

К великому удивлению соседей, та исправно рожала старому Агасферу ребёнка за ребёнком. Агасфер пыжился, но не знал, чем кормить детей. Семья разрасталась, сыновья от первого брака тоже не преуспевали. Внуки сапожника просили милостыню на улочках Иерусалима, и часто ужин семьи зависел от того, что насобирают дети.